– Про знакомых я бы уже знала, – осадила его Фатима. – А незнакомые скорее признают меня, чем я их. Но понюхать воздух я и вправду хочу. Заодно сострою горестное лицо, пусть люди думают, будто за меня вплотную взялись федералы. Понимаю, что вы догадливый, но не удивляйтесь, если такие слухи поползут по бюро уже к завтрашнему утру.
– Вы мастер, да? – спросил Йен с непередаваемым выражением лица.
– Ну что вы! Бакалавр, всего лишь бакалавр.
– И по какой специальности, если не секрет?
– Технические средства, разумеется. Я всегда была толстой, даже в юности, и другие направления для меня были закрыты. А театральную школу я в старших классах посещала, там был вечный недобор по части актрис, желающих играть отвратительных жирных старух, которые в конце пьесы непременно получали по заслугам и принимались громко жаловаться.
Она ушла. Йен позволил себе расслабиться, на лице проступило потрясение, он хохотнул:
– Ничего себе… Делла, это и вправду она? Какое шикарное чувство юмора, однако…
– Выученица Джета Ашена.
– Ах вот оно что! И верная сподвижница?
– Как водится.
– Черт, почему я раньше этого не знал? Многое бы сильно упростилось… Впрочем, сейчас еще не поздно… – Поставил локти на стол, соединил пальцы домиком. – Тебе хочется новостей? Их есть, но вряд ли они тебе что-то дадут.
– Меня больше всего интересует личность девушки, которая убила хозяина клуба вместе с семьей.
– Я знал, – согласился Йен. – Я ничего тебе говорить не буду. – Йен достал карточку с чипом, протянул: – Посмотри сама. Звук там никакой, но по губам все читается достаточно легко. Расшифровку по губам делал я. Ну и прочие материалы… Мне интересно знать твое мнение.
– Судя по всему, ты пришел к каким-то парадоксальным выводам.
– Более чем парадоксальным… Делла! Заскочи к Хикати. Там Фридман очухался, желает тебя видеть. Нет, сказать ему нечего, он хочет договор на расследование.
– Он в курсе, что это дорого?
– Он в курсе. А я вот порядочно удивился, узнав, что этот наркоман и алкоголик, между прочим, богатый наследник. И транжирил он то, что заработал сам. А к наследству не прикасался. Берег для правильной жизни. Мол, пока не вылечусь, нет у меня этих денег.
– О-о, раз бережливость сохранилась, значит, он не безнадежен.
– Хикати говорит, его не то что к безнадежным, а даже к трудным отнести нельзя. Очнулся, некоторое время провел в интенсиве, Хикати как раз разобрался с приданым, которое Нильс прихватила с собой из клиники «Мэри и Чертополох». Словом, Фридману – с его согласия – вкатили дозу того препарата, он ожил, принялся жрать в три горла, за две недели поправился на семь килограммов… Я вчера его видел – не узнал. Сытый, холеный, общий любимец.
– Как он с Ниной?
– А никак. То есть он все мечтает загладить вину, только она тоже изменилась. Ей это даром не нужно, у нее другие интересы и другие идеи.
– Он опознал Кэрол?
– Нет. Говорит, что та женщина на нее похожа, но Кэрол лучше. И это все, что удалось выжать. Он тупо не может сформулировать, в чем различие.
– Хорошо. Я заеду. Что-нибудь еще?
Йен показал глазами на карточку:
– Все тут.
– Отлично. Свяжемся, как только у меня появится что-то новое. Ты уже придумал, как будешь оформлять мои сведения?
– Ну хочешь, могу тебя оформить как внештатного сотрудника. Момент, конечно, этически скользкий…
– Оформляй. Зато когда Августу надоест притворяться инквизитором, я с чистой совестью уйду в Агентство. И у меня уже будет какой-никакой, а послужной список.
Йен изумленно похлопал глазами:
– Мать, у тебя с самомнением совсем плохо, что ли?
– Нет, у меня слишком хорошо с самоиронией.
– Ну спасибо, если так. А то я даже испугался.
Через пять минут я вышла от него, имея в своем досье особую отметку, которая позволяла мне добывать и приносить в клювике любые сведения.
Фатима оказалась практически беспроблемной гостьей. Она не пила спиртного – совсем, а не только в исключительных случаях вроде вчерашнего «ужина в узком кругу». Не ела мясо и птицу, ограничиваясь рыбой, причем тоже не всякой. Никого ее диетические пристрастия не
