Рон промолчал. Будь он на месте Старка, он бы давно пресек всю их с Димой незаконную бурную деятельность. В том, что Дима Чахлык подменил датчики, Рон Э-Ли-Ли-Доу чувствовал и свою вину. Ведь если бы он получше объяснил Джен, что ей не следует предупреждать брата, Ризенгри не предложил бы Дюшке поехать кататься на лыжах, и ребятам не пришла бы в голову идея поменяться ролями, и…
– Да не ругай ты себя понапрасну! – остановил его Дима.
– Что же мне еще делать? – усмехнулся Рон. – Улетать нельзя, вмешиваться тоже.
Между тем Мормышка Ы притащил снизу странную канистру. Майкл вылил из нее немного бензина прямо на пол. Бензина было совсем мало, столовая ложка, не больше.
– Для чего тебе эта пустая дура? – удивился Мормышка.
Майкл презрительно скривился, просунул палец в грязное горлышко, и вдруг канистра тихонько щелкнула и разошлась по шву. Емкость оказалась хитрая, двойная. Однако внутреннюю часть в присутствии своего приятеля Майкл открывать не стал. Он приказал Мормышке Ы спуститься вниз и ждать его в машине.
– Только не вздумай трогаться с места. Тронешься – взлетишь на воздух вместе с машиной, понял?
Мормышка судорожно кивнул, захватил пакет с Дюшкиными вещами (Майкл сказал – взять) и ушел. Кэшлоу-младший профессиональным движением холеной руки вскрыл емкость с супервзрывчаткой и принялся за работу.
– Жалко, что нельзя вмешиваться, – вздохнул Рон. – На третьем этаже такая классная пианистка живет. Она как раз сейчас новую вещь разучивает. А через час погибнет.
Дима заглянул на третий этаж. Да, действительно. Рыжеволосая, приятной внешности мутантка сидела за синтезатором, поглощенная работой. Этажом выше пожилой мутант с синеватой пупырчатой кожей пялился в телевизор. В квартире напротив две подружки сооружали экзотические прически к празднику. За стенкой кто-то ссорился, а в квартире над ссорящейся парочкой хозяева готовились к приему большого количества гостей.
Дима возвратился к Майклу, Рон слетал, проверил, что делает Машенька.
– Этот Кэшлоу – настоящий виртуоз! Недооценили мы его, – досадливо сказал Дима. – Точно рассчитал все, гад. Тут скоро такое будет!
Рон присмотрелся внимательней к тому, что сооружает Майкл Кэшлоу. Вроде ничего особенного. Несколько продолговатых коробочек нейтрального бурого цвета Майкл разложил почти по окружности, строго согласно картинке на экране своего наручного компьютера. На коробочках были красные и желтые метки. Майкл сориентировал их определенным образом. Одну из коробочек он поправлял особенно тщательно, чуть ли не с точностью до миллиметра.
Сымитировал взрыв в программе на браслетике. Дом на экране рухнул, разбросав обломки в радиусе десяти метров. Майкл недовольно покачал головой и углубился в программу. Передвинул пару коробочек. Проверил еще раз. Наконец Кэшлоу остался доволен результатом. Он вышел из квартиры, закрыл дверь и вложил в замочную скважину чип, запускающий реакцию. Судьба дома на Мраморной улице была предрешена.
– Давай останемся! – предложил Рон. – Мне еще ни разу не доводилось находиться в эпицентре взрыва.
– Давай, если хочешь! – пожал плечами Дима Чахлык. – Это правилам не противоречит.
И они остались.
Когда через три четверти часа довольная жизнью Машенька, нагруженная свертками с едой, поворачивала ключ в замке своей квартиры, за дверью раздался оглушительный взрыв. В мгновение ока дом аккуратно рухнул. В соседних домах дружно вылетели все стекла. Но все остальное сохранилось в первозданном виде. Даже два киоска перед домом, торгующие всякой всячиной, каким-то чудом частично уцелели.
– Ничего особенного, – вылетая из многометрового пепельного столба, сообщил Диме Рон. – В следующий раз надо будет попробовать взорваться в плотном состоянии.
Глава 22
Гений
Летом дом деда утопал в зелени. Зелень была искусственной, так как Славик Тихонович не любил, чтобы по его территории шныряли посторонние, пусть даже это обычные, не обладающие рассудком деревья. К осени зелень желтела и осыпалась, а пластиковые ветки убирались в подвал до следующей весны. Так что, когда Ризенгри вошел в ворота, над которыми значилось «Левая набережная, 12», его взору предстал безжизненный, совершенно голый двор. Без снега, льда и прочей грязи, которые дед на дух не переносил.
Фотографию деда, единственную, восьмилетней давности, Ризи обнаружил утром в семейном архиве. Он надеялся, что, как бы дед ни изменился, его можно будет узнать. И его надежды оправдались. Моложавый, крепкий и удивительно загорелый мужчина в безрукавке и шортах, копия своего старого снимка, гонял мяч во дворе дома.
– Пас! – жизнерадостно закричал он Дюшке, посылая ему мяч точным, но несильным ударом.
Ризенгри отбил мяч ногой и нерешительно потрусил за ним вдогонку.
– Матч-реванш, объявленный неделю назад, состоится сейчас! – завопил мужчина, бросаясь наперерез Ризу. – Внимание! Андрей Клюшкин перехватывает мяч и направляется к воротам противника!
