стекла. – Прошу, гости дорогие!
Ведьмы тем временем принялись за дело. Одна уколола палец Фениксу, вторая ловко подставила под кровавые капли бокал, третья вылила в бокал синюю жидкость из крошечного бутылька, четвертая бросила щепоть бурой травки, а пятая что-то быстро забормотала.
– Хорошие у вас карты! – хмыкнул Ник, потирая уколотый палец.
– Карты судьбы! – поддакнула зеленоглазая ведьма. – Заклинание такое. На крови делается. К полудню будешь знать все, что мы сможем прочесть. – И поторопила товарок: – Пойдемте, девочки! Надо уважить хозяина! У нас сегодня ночью будет много работы!
– Вот и славно! – Могилка дождался, когда разноцветная стайка ведьм выйдет из трактира, и, тыча ребром ладони себе по горлу, пожаловался: – Вот они мне где уже! Как прилетят утром и сидят до вечеру. Волшбу творят. Или, на потеху, еду мне портят! А так хоть делом займутся! Вечером-то самый наплыв клиентов, а этих ведьмачек многие побаиваются. Особливо ту, что на тебя, Феникс, глаз положила!
– А я думаю, что меня так придавило! – усмехнулся Никита, пододвигая к себе кружку с квасом, услужливо наполненную хозяином.
А тем временем веселье продолжилось. Точнее, закончилось. Посетителям надоело глазеть на него, тихим голосом обсуждая последние новости, и они переключились на еду, выпивку и насущные проблемы себя любимых. Время бежало спокойно и незаметно. Несколько раз заглядывали новые гости: заплывали русалки, залетали ведьмы, забегали домовые и лешие.
Сколько они здесь сидели и сколько еще будут сидеть, Ник не знал. Да и знать ему это особо не хотелось, ибо впервые за столько лет (хотя в голове почему-то крутилось слово «столетий») ему было уютно и спокойно. Впервые не хотелось ничего менять, куда-то идти, рисковать, и впервые не мучило то, что он многого не помнит.
Хотя всему виной Михай и Могилка. Точно невзначай, они наперебой принялись делиться сказаниями и воспоминаниями из далеких славных лет Лихоманского царства. О том, как хорошо и здорово было жителям Лихомани при правлении Феникса Златокрылого и трех его сестриц: Сирин, Алконост и Гамаюн.
И все они несли в мир мудрость и процветание. И было это до тех пор, пока разум Феникса не застило одиночество, которое, возможно, было происками врагов. Точнее, врага. И Ника понесло…
Куда конкретно его понесло – хотя и дураку понятно, что в царство Пепельного, Ник не дослушал. Дверь распахнулась, и в трактир ввалился помятый домовой Василий, вызвав у посетителей удивленно-восхищенное молчание. Он оглядел всех единственным глазом, горящим, как у кота, желтым огнем (так как второй, подбитый коварной рукой противника, заплыл и теперь светился малиновым фингалом), и победно взвыл:
– Ну, что я вам сказал?! Без меня никуда! Около полуночи муз Петрович напоит в замке всех, кто сможет нам помешать, и будет ждать у потайного хода. Я проведу. Фу-у-ух! – Он подержался за сердце. – Пока добежал, чуть енхваркт не заработал!
– А чего ты на своих двоих-то? – отмер леший. – Телепортнуться не догадался?
– Догадался! – обиженно надулся Василий. – Только с музом договариваться – себе дороже! Пока не перепробовал с десяток его настоек – добро не получил! Вот и пришлось портить здоровье за правое дело. А когда пришел черед уходить, я попытался, как ты, уважаемый, выразился – «телепортнуться», но хватило меня до ближайшего ельничка. Не рассчитал траекторию, ну, и вписался глазом в сук.
– Большая стая-то была? – сочувственно поцокал языком Михай.
– Стая? – Домовой, держась за голову, как за спасательный круг, добрел до столика. Раза с третьего вскарабкался на стул, икнул и с опаской поинтересовался: – Это что за стая такая? Новая магия Пепельного? Теперь сухие суки? не гниют на деревьях, а собираются в стаи и нападают на мирных прохожих?
– А-а-а… – Лешак зашелся кашляющим смехом. – А я-то думал, ты на митинг оборотниц попал. Они сейчас дюже нервные. Просят, чтобы я позволил им выходить замуж не только за оборотней, но и за волков. А мне совершенно не хочется мутантов плодить. Вот и прячусь от них ужо какую неделю. Ничего. Немного осталось. А там и осень подойдет. Не до того станет.
– Неча зубы скалить! – От возмущения заплывший глаз Василия даже немного приоткрылся. – Я тут, понимаешь ли, жизнью, здоровьем рискую…
– Стоп! – Чтобы прекратить начинающуюся склоку, Ник поднялся и, не сводя глаз с домового, уточнил: – А ты уверен, что твой муз-алкаш-доброволец сможет справиться с Пепельным? Ведь самогоном того не победить! К тому же жажда чужда его сущности, у него по жизни трубы горят, ничем не потушишь…
Василий тут же забыл о недоразумении и улыбнулся щербатым ртом.
– А Пепельный нам сегодня не помеха. Нету его в замке-то! Уже несколько дней как нету.
– А если он именно сегодня и вернется?
– Исключено! – уверенно выпалил бородач. – Петрович говорит, что когда он надолго уходит, то псин своих страшных выпускает бегать по окрестностям замка. А если собирается вернуться, то как-то дает знак слугам, и те загоняют их в клетки за несколько часов до его возвращения. Так-то вот. Сегодня и собаки бегают, и слуги пьют, а значит, нам никто не помешает. Но для страховки, прежде чем лезть в замок, заглянем во двор. Если псины бегают, значит, путь открыт и нам надо будет бояться только их!
– Когда идем? – Ник нахмурился, о чем-то раздумывая.
