– Роб, она наверняка была занята и потеряла счет времени. Тут не из-за чего сходить с ума.
– Не из-за чего? Да я уже в полицию звонить собирался!
Я трясу головой в недоумении:
– Какого черта ты собирался звонить в полицию? Что я такого сделала?
– Мы тебя несколько часов пытались найти. Ты не появилась в садике, и мне позвонили на работу. Вэл пришлось ехать забирать Лили.
– Но у меня с собой мобильник – почему никто не позвонил?
– Мы тебе звонили, Джулия, – говорит Вэл. – Твой телефон переправляет звонки в голосовую почту.
– Значит, он сломался.
Я вытаскиваю телефон из сумочки и удивленно смотрю на экран. Да, вот они – все здесь, пропущенные и отправленные в голосовую почту. Из садика, от Роба, от Вэл.
– Наверное, что-то со звонком, – говорю я. – Может, я его случайно выключила. Или что-то с настройками.
– Джулия, ты все еще принимаешь викодин? – осторожно спрашивает Вэл.
– Нет-нет. Перестала несколько дней назад, – бормочу я, копаясь в меню телефона, пытаюсь понять, как случайно выключила звонок.
Пальцы у меня какие-то неловкие, я все время прикасаюсь не к той иконке. У меня случались такие ночные кошмары – я в отчаянии пытаюсь вызвать помощь по телефону, но все время набираю не тот номер. Но сейчас не ночной кошмар. Это происходит со мной в действительности.
– Прекрати, – говорит Роб. – Джулия, прекрати.
– Нет, нужно немедленно поменять настройки.
Я тыкаю пальцем в иконки, хотя Лили уже выбежала в коридор, хотя уже обхватила руками, словно удушающей лозой, мою ногу.
– Мамочка! Я без тебя скучаю!
Я смотрю на нее и неожиданно замечаю в ее глазах что-то ядовитое, пробивающееся рябью на поверхность тихих вод и снова ныряющее вглубь. Я резко вырываюсь из ее хватки, и она, даже вскрикнув от боли, застывает на месте с распростертыми руками – ребенок, отвергнутый матерью.
Вэл быстро берет девочку за руку:
– Лили, поедем-ка со мной, поживешь у меня пару дней. А то мне самой помидоры не снять. Папочка с мамочкой не буду возражать, если я тебя украду?
Роб устало кивает:
– Думаю, мысль хорошая. Спасибо, Вэл.
– Лили, пойдем наверх, соберем твои вещички. Скажи, что ты хочешь взять с собой?
– Ослика. Я хочу ослика.
– Ну конечно же, мы возьмем ослика. А еще какие игрушки? А как насчет спагетти на ужин?
Вэл уводит Лили наверх, а мы с Робом остаемся внизу. Я боюсь посмотреть на него, боюсь прочесть на его лице, что он обо мне думает.
– Джулия, – вздыхает он, – давай-ка присядем.
Он берет меня под руку и ведет в гостиную.
– Мой треклятый телефон сломался, – гну свое я.
– Я разберусь с ним позднее. Починю.
В нашей семье у Роба именно такая роль. Мастера. Он открывает капот, проверяет провода, находит решение для любой проблемы. А теперь сажает меня на диван, а сам садится в кресло напротив.
– Слушай, я знаю, у тебя трудные времена. Ты худеешь. Плохо спишь.
– Я не сплю, потому что у меня все еще побаливает спина. Ты хотел, чтобы я перестала принимать викодин, и я перестала.
– Детка, мы с Вэл считаем, тебе нужно у кого-нибудь проконсультироваться. Пожалуйста, не думай, речь не идет о психотерапии. Просто проконсультируйся у доктора Роуз.
– Доктор Роуз – психиатр, о котором ты говорил?
– Ее очень рекомендуют. Я проверил ее квалификацию. Посмотрел места работы, ее врачебный рейтинг.
Конечно же, он все проверил!
– Я думаю, она тебе очень поможет. Она поможет всей нашей семье. Вернет нас к отношениям, которыми мы наслаждались, пока не началась эта история.
– Роб! – кричит Вэл сверху. – Где взять чемодан для вещей Лили?
– Уже несу, – отвечает Роб. Он гладит меня по руке: – Я сейчас вернусь, – и идет наверх искать чемодан.
Я слышу, как он шурует в нашей спальне, потом – стук колесиков по деревянному полу. Смотрю в окно гостиной – оно выходит на запад. Только теперь я понимаю, как низко стоит в небе солнце – в три часа дня оно гораздо выше. Неудивительно, что спина у меня снова болит: я уже забыла, когда в последний
