раз принимала тайленол.
Я иду в туалет внизу, открываю аптечку, вытряхиваю из пузырька три капсулы повышенной дозировки. Закрываю дверцу шкафчика и вздрагиваю, увидев собственное отражение в зеркале: волосы нечесаны, глаза опухшие, кожа блеклая. Я плещу холодную воду в лицо, провожу пятерней по волосам, но вид мой ничуть не улучшается. Я превратилась в призрак самой себя. Вот она – темная сторона материнства, о которой никто не предупреждает, та его часть, где не только объятия и поцелуи. Никто не говорит, что ребенок, которого ты выносила в своем чреве, ребенок, от которого ты ждала одной только любви, словно маленький паразит, начнет грызть твою душу. Я смотрю на себя и думаю: скоро от меня ничего не останется.
Я появляюсь из туалета – Вэл и Роб уже внизу, за углом. Они говорят так тихо, я их почти не слышу, а потому подхожу поближе.
– Камилла была ровесницей сегодняшней Джулии. Вероятно, это важная деталь.
– Джулия ничуть на нее не похожа, – говорит Вэл.
– Но гены-то те же. История душевных болезней ее семьи.
– Поверь мне, сейчас ситуация совершенно иная. Камилла была хладнокровным психопатом, эгоистичным, умным, умелым манипулятором. Но не сумасшедшей.
Они говорят о моей матери. О моей мертвой матери, убийце своего ребенка. Я жадно вслушиваюсь в каждое слово, но сердце мое бьется очень сильно, даже грозит заглушить их голоса.
– Все психиатры, которые ее видели, пришли к единому мнению, – замечает Роб. – Они говорят, у нее случился психический срыв, она потеряла всякую связь с реальностью. Такие вещи передаются по наследству.
– Она их обвела вокруг пальца, обдурила всех до единого. Она была не психопаткой, а воплощением зла.
– Мамочка, возьми меня на ручки! На ручки!
Я поворачиваюсь и вижу Лили прямо перед собой. Моя дочь выдала меня. Она смотрит на меня совершенно невинными глазами, тут из-за угла выходят Вэл и Роб – и вот она я перед ними.
– А, вот ты где! – говорит Вэл как можно небрежнее, но у нее плохо получается. – Мы с Лили как раз собираемся уезжать. Ни о чем не беспокойся.
Лили цепляется за меня в прощальном объятии, и я чувствую на себе взгляд Роба – он следит, не сделаю ли я чего-нибудь, угрожающего дочери. Я знаю, его это беспокоит, недаром он вспомнил имя моей матери – имя, которое никогда не произносили в моем присутствии. Пока он не сказал, мне и в голову не приходило, что я сейчас ровесница матери в то время, когда она совершила самый непростительный грех, какой только может совершить мать. И теперь я спрашиваю себя, не обитают ли во мне унаследованные от нее тараканы.
Не то ли самое чувствовала она в дни перед убийством моего брата? Смотрела на своего ребенка и видела ответный взгляд монстра.
Лоренцо
12
Из задней комнаты в скрипичной мастерской отца Лоренцо услышал звон дверного колокольчика и крикнул:
– Подождите, пожалуйста, минуту. Я сейчас.
Никто не ответил.
Лоренцо только-только нанес клей и теперь прилаживал верхнюю деку скрипки к обечайкам – ответственный этап, не допускающий спешки, и он аккуратно затянул зажим, убедился, что углы ровные. Появившись наконец из задней комнаты, он увидел клиента – тот присел перед выставочным стендом со смычками для виолончелей и скрипок. Над прилавком виднелась только верхушка шляпы.
– Чем могу служить? – спросил он.
Она поднялась и улыбнулась ему:
– Лоренцо.
В последний раз они разговаривали пять лет назад. Он несколько раз мельком видел ее на улице, но всегда издалека и ни разу к ней не подходил. А теперь он и Лаура Бальбони стояли лицом к лицу, и разделял их только выставочный стенд – у Лоренцо слова застряли в горле. Ее волосы были теперь коротко подстрижены по последней моде среди студентов Ка-Фоскари. Лицо потеряло девичью округлость, и скулы выступали сильнее, челюсть приобрела более четкие очертания. Смотрела она, как и всегда, прямым взглядом, таким прямым, что Лоренцо как к месту пригвоздило: стоял не двигаясь и дар речи потерял.
– На нем нужно заменить волос, – сказала девушка.
Он посмотрел на виолончельный смычок, который она положила на прилавок. На колодке висели клочья конского волоса.
– Конечно, буду рад сделать его. Когда он тебе нужен?
– Не спеши. У меня есть другой смычок – могу им пока попользоваться.
– На следующей неделе устроит?
– Отлично.
