В темноте он видел только ее силуэт в створе окна. Он столько всего хотел ей сказать, раскрыть столько тайн, но отчаяние поглотило слова.
– Ты должен остаться здесь. Неужели ты меня так боишься? – спросила Лаура, коротко усмехнувшись. – Боишься оказаться взаперти со мной?
Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и, когда их взгляды встретились, замерла.
Он схватил ее руку и прижал к губам.
– Лаура, – прошептал Лоренцо.
Он больше ничего не сказал – только произнес ее имя. И столько нежности слышалось в его голосе, что от всех его тайн не осталось и следа.
И она услышала. Шагнула к нему, а он уже распахнул ей навстречу руки. Вкус ее губ пьянил, как вино, и он никак не мог напиться, все ему было мало. Они оба знали: они заплатят за это сердечной болью, но пламя, в которое плеснули пять лет разлуки и желания, уже разгорелось с неподвластной им силой.
Дыхание у них перехватило, они разделились, чтобы вдохнуть воздуха, и уставились друг на друга в темноте. Сквозь щель в портьерах проникал лунный луч, высвечивающий полоску – такую прекрасную – на лице Лауры.
– Как я тосковала по тебе, – прошептала она. – Я написала тебе столько писем о моих чувствах.
– Я не получил ни одного.
– Я их все разорвала. Я так страдала при мысли о том, что ты не испытываешь ко мне ничего похожего.
– Испытываю. – Он взял ее лицо в свои ладони. – Ах, Лаура, мои чувства даже не передать словами.
– Почему же ты ничего мне не сказал?
– После того случая я и представить не мог, что мы когда-нибудь…
– Будем вместе?
Он вздохнул, руки его упали.
– Сейчас это кажется еще менее вероятным, чем прежде.
– Лоренцо, – сказала она и прижала свои губы к его, но не в порыве страсти, а в желании поддержать. – Если мы для начала не станем воображать будущее, то оно никогда и не наступит. Вот этим мы и должны заниматься.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Никогда не хотел ничего иного.
– И поэтому чурался меня.
– Мне нечего тебе предложить. У меня ничего нет.
– Мир переменится! Пусть он безумен сегодня, но ведь это не навсегда. Вокруг слишком много хороших людей. Мы исправим его.
– Так тебе говорит отец?
– Я верю, что так будет. Должна верить, иначе не остается места для надежды, а без надежды я жить не могу.
Теперь он тоже улыбнулся:
– Моя неистовая Лаура. Ты знаешь, я когда-то боялся тебя.
– Да. – Она рассмеялась. – Папа говорит, я должна научиться не наводить страх на людей.
– Но я тебя за это люблю.
– А знаешь, почему я люблю тебя?
– И представить себе не могу, – покачал он головой.
– Ты такой же безудержный – в том, что касается музыки, твоей семьи. Важных вещей. В Ка-Фоскари столько ребят говорят, что хотят быть богатыми или знаменитыми. Или иметь виллу за городом. Но такие вещи можно только хотеть. Душа о них не болит.
– А ты этого никогда не желала? Ну хотя бы чуть-чуть?
– Да как? Я думала только о тебе, о том, как ты стоял на сцене в тот вечер. О том, каким ты был уверенным, каким властным. Когда ты играл, я слышала, как твоя душа напевает мне. – Лаура прижалась своим лбом к его. – Я такого никогда ни с кем не чувствовала, только с тобой.
– Я не знаю, когда вернусь. Я не могу просить тебя ждать.
– Ты помнишь, что я сказала? Будущее никогда не наступит, если мы для начала не станем его воображать, поэтому нужно представлять, что мы будем когда-нибудь вместе. Я думаю, ты с годами обретешь такой благородный вид! Седые волосы здесь и здесь. – Она прикоснулась к его вискам. – А улыбка будет рождать прекрасные морщинки у глаз. Станешь носить такие же забавные очки, как папа.
– А ты будешь всегда такой же прекрасной, как сегодня.
– Ах, нет, я растолстею, нарожав кучу детей.
– Но все равно останешься красавицей.
– Ну, теперь понимаешь? Вот какое будущее нас ждет. Мы состаримся вместе. Нельзя терять веру в наше общее будущее, потому что когда-нибудь…
Сирены воздушной тревоги пронзили ночной воздух.
