братскую могилу, которых по обоим берегам реки насчитывался явно не один десяток. Надо отдать ковровчанам должное — они ежедневно проводили уборку прилегающих к мосту территорий. Сколько я ни присматривался, так и не увидел поблизости ни других мертвецов, ни даже костей, хотя в нежилых районах города они валялись в изобилии.
По причине городского продовольственного кризиса оплату за проезд через мост сегодня взимали продуктами и куревом. Содрав с нас три шкуры — пять килограммов гречневой крупы, четыре армейских сухпайка и две пачки сигарет, — стражники открыли решетчатые ворота, что перегораживали въезд на мост, и позволили нам проехать. К этой минуте ворота на другом конце моста также были открыты. Без задней мысли я прибавил газу, посчитав, что мне разрешили проскочить через второй пост, не притормаживая. Однако не тут-то было! И когда мы с Ананасом поняли, зачем на самом деле те ворота отворили так рано, нас загнали в ловушку, вырваться из которой стало уже невозможно.
Едва я взял разгон, как вдруг на переправу выскочили еще шесть машин: три позади нас и три прямо по курсу. Еще до того, как они блокировали мост, я понял, что вот-вот случиться нечто плохое. Слишком внезапно появились здесь эти бронированные внедорожники. Те, что перегородили нам выезд, ожидали нашего появления, скрываясь за оборонительными укреплениями на левобережье. Откуда возникли машины, отрезавшие нам путь к бегству, трудно сказать. За нами они не ехали, на правобережном посту их тоже не было. Наверное, они прятались в какой-нибудь невидимой с дороги впадине. Как бы то ни было, мы проморгали и тех, и других, хотя вроде бы не зевали и внимательно смотрели по сторонам.
Слаженность и быстрота, с какими были выставлены автомобильные заслоны, навели меня и Ананаса на одну и ту же пугающую догадку:
— «Черная колонна»! — в одни голос вскричали мы. И в следующий миг поняли, что были неправы. Вместо бронетехники «Гегемонии» нас окружили обычные потрепанные автомобили, вроде тех, что можно повсюду встретить на нынешних дорогах. Да и черными они казались лишь издали. А вблизи их цветовое единообразие объяснялось банальной грязью, обляпавшей их снизу доверху.
Из внедорожников тут же высыпали вооруженные люди. Они разбежались по всей ширине моста и заняли позиции так, чтобы не заслонять товарищам цели. То есть нас. Ну а мне пришлось ударить по тормозам и остановить джип на середине переправы, дабы стрелки не подумали, что мы идем на прорыв, и не изрешетили нас почем зря. А, впрочем, изрешетят ли? Заперев нас здесь, они сами очутились в неудобном положении, так как рисковали угодить под огонь друг друга. Чего нельзя сказать о гранатометных выстрелах. Выпущенный в нас прицельно, снаряд РПГ разорвет Большого Вождя вместе с нами в клочья, но до берегов пламя и осколки вряд ли долетят. Да и брошенная на середину моста, обычная ручная граната справится с этой задачей ничуть не хуже.
Короче говоря, мы угодили в серьезный переплет. Вот только кто это нас так крепко «переплел»? Чтобы устроить такую засаду, нужно время. А также информация, что, покинув город, мы поедем именно этой дорогой, а не какой-то еще. У кого было в наличии и то, и другое?…
У Цельсия, конечно же!
Кроме него больше некому. Его люди подслушали вчера в трактире, как мы с Ананасом обсуждаем наши дальнейшие планы, и он заручился поддержкой стражей моста. Но зачем наркобарону все усложнять, когда он мог бы легко захватить нас еще в Коврове, пьяными и сонными?
— Внимание, Квадро и этот, который с тобой… прости, бродяга, не знаю твоего имени! — прогремел над мостом усиленный мегафоном голос. — Даже не вздумайте сопротивляться! Один выстрел с вашей стороны — и вы будете уничтожены!
Голос принадлежал не Горлохвату, а кому-то более пожилому, но тоже явно авторитетному. Неужто самому Цельсию?
— С кем я говорю?! — крикнул я, открыв дверцу и высунувшись наружу. — Это ты, что ли, Цельсий?!
— Это я, Квадро! — подтвердили с левого берега. — И, знаешь, что я думаю: а ты ведь меня обманул! И это весьма прискорбно, ведь Горлохват предупреждал тебя, что в моем городе так делать не нужно.
— Не может быть! — возмутился я. — Какой обман, о чем ты?! Разве твои химики не проверили товар и не убедились в его качестве?
— Дело не в порошке, — пояснил Цельсий. — Дело в том химическом препарате, который вы якобы не нашли у Ходока. Ты готов поспорить со мной, Квадро, что если мы сейчас обыщем твою тачку, то не найдем в ней бутыль или канистру с какой-нибудь странной жидкостью?
— Моржовый бивень ему в глотку! — прорычал вполголоса Ананас. — Иваныч, мы что, и впрямь позволим им шмонать нашу тачку?
— Погоди, не кипятись. Не будем раньше времени закусывать удила, — попросил я. И снова обратился к ковровчанину: — Нечестный спор у нас с тобой получится. Мало ли, какую «химию» вы у меня найдете и скажете, что она принадлежала Ходоку. И что я вам на это отвечу? Что купил ее на рынке? А как мне это доказать — чеков-то у нас давно никто не выписывает!
За весь вчерашний вечер мы с Панкратом и словом не обмолвились о канистре. Я был в этом стопроцентно уверен, поскольку выпивал в меру, не до потери памяти и пульса. Так что Цельсий не мог знать о канистре наверняка и сейчас действовал наугад. Но действовал грамотно и раскусил нашу хитрость. Он предположил, что если мы не привезли канистру в город, то, вероятно, припрятали ее где-то в окрестностях. А чтобы проверить это, нас надо сначала отпустить, позволить нам забрать груз из тайника, а уже потом задержать и обыскать. И, естественно, сурово наказать, если догадки Цельсия подтвердятся и обыск увенчается успехом.
Да, только наказать и никак иначе! Простить нас после этого будет невозможно в принципе. Начни наркобарон прощать всех, кто водил его за нос, как посмотрят на него его подручные и конкуренты?
Итак, что нас ждет дальше? В лучшем случае у нас отберут все. А потом, раздев донага, отпустят на произвол судьбы играть в прятки с копателями —
