– А как долго будем идти? Не промахнёмся?
Лобанов оглянулся на кабину за спиной.
– Это к вам вопрос, товарищи пассажиры.
– По моим предположениям, указатели разделяло расстояние примерно в сто километров, – сказал Ковалёв. – То есть нам предстоит пройти километров сорок-пятьдесят, после чего надо будет начать поиск Меру.
– Это часа четыре нашего хода, – определил Лобанов. – Если не идти на форсаже.
– Спешить ни к чему, – сухо проговорила Вершинина. – Вы правы, главное – не промахнуться.
– Выдержим курс – не промажем.
Вербов встал, подошёл к креслу пилота, положил руку на плечо Лобанова.
– Капитан… Макс… только от тебя зависит, найдём мы Буфер или нет. Сделай всё, что можешь!
– Меня не надо уговаривать, – проворчал Лобанов, понизив голос. – Не переживай, дружище, мы справимся.
Вербов вернулся на место, сел, ни на кого не глядя, сделал каменное лицо. Инга посмотрела на него с любопытством, но он к ней не повернулся. По спине бегали мурашки, будто под комбинезон проник морозный ветерок. Интуиция предупреждала о грядущих неприятностях, а он мог лишь делать вид, что всё под контролем, и внушать спутникам уверенность в правильности своих приказов, будучи зависимым от внешних условий. Пословица: человек предполагает, а господь располагает, – в данный момент полностью отражала суть происходящего.
Три часа пролетели в шелестящей пением приборов тишине рубки.
Вербов велел ещё снизить скорость движения, и «Краб», не отклонившись ни на сантиметр от рассчитанного маршрута, двинулся дальше со скоростью пять километров в час.
Напряжение у членов экспедиции достигло апогея.
Перебрасывающиеся редкими фразами эксперты замолчали и приникли к экранам.
Дно океана изменилось. В нём стали появляться ложбины, ущелья, холмы и группы скал. Это начинались изломы и подъёмы окраин подводного хребта Гаккеля.
– Тридцать пять кэмэ, глубина шестьсот, – объявил Лобанов. – Под нами сплошная каменная стиральная доска. Если здесь и утонула Гиперборея, от неё ничего не осталось.
– Прошло сто десять веков, – сказал Ковалёв. – Если что и уцелело, всё запорошило осадками. Хотя я считаю, что мы сейчас как раз подходим к центральному морю Гипербореи, посреди которого и высилась Меру.
– Мне бы вашу уверенность, – покачал головой Титов.
Что-то изменилось на боковом экране контроля.
Вербов снова почувствовал морозную сыпь на спине.
– Там кто-то есть! – воскликнул Ваня Комов.
Лобанов выключил моторы.
Луч прожектора погас.
– Где?! – прошептал Пинчук. – Не вижу…
На экране снова возникло движение, в хаосе отражений от складок дна мелькнул светлый треугольник.
– Вот он!
– Это не лодка, – сказал Вербов, жалея, что «Краб» не имеет торпедного аппарата.
Треугольник быстро и плавно перетёк с бокового экрана на центральный, вырос в размерах, замер перед батиплавом.
– Скат! – выдохнул Лобанов.
– Фагоцитола… – пробормотал Ковалёв.
Глава 20
Пентагон
День начался с неприятностей.
Сначала Уилсону позвонил глава Госдепа Ширли Свон и гнусным голосом осведомился:
– Господин министр, президент хочет знать, вы всерьёз планируете развязать с русскими полномасштабную войну?
Уилсон, ошеломлённый не столько издёвкой в голосе Свона, сколько угрозой, спросил сдавленно:
– Что вы такое говорите, Ширли?
– МИД России прислал нам ноту: в результате постоянных провокаций со стороны наших кораблей в Арктике обстановка там накалилась до предела! Русские оставляют за собой право сбивать беспилотные аппараты, как воздушные, так и надводные, а в случае угроз жизни их моряков открыть огонь на уничтожение наших боевых кораблей!
