выспаться, а затем уж сдавать груз. Заполнять бесчисленные таможенные анкеты экипаж сейчас был не в состоянии.
Обычно деловитые и педантичные, крамарцы пребывали в крайнем возбуждении и, едва обменявшись с капитаном приветствиями, наперебой застрекотали через трансляторы:
– Вам пришлось избавиться от груза?
Это прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.
– Вы выкинули его?
– Где?
– Или успели продать?
– Надеемся, обошлось без жертв?
– Каких жертв? – растерялся Станислав, но потом решил, что транслятор, видимо, неправильно перевел слово «убытки». – Нет, ниш-ниш по-прежнему у нас, хотя, прямо сказать, уже изрядно того…
Крамарцы загомонили и зажестикулировали еще активнее:
– Тогда немедленно выгружайте его, а мы подгоним спецтехнику!
Станислав хотел предложить сразу перелететь на ближайшую помойку, как вдруг в грузовом отсеке раздался значительно приглушенный изоляцией, но все равно громкий взрыв. Корабль содрогнулся, иллюминаторы отсека залепило изнутри чем-то бело-розовым, комковатым.
Первой безотчетной капитанской мыслью было: «Мозги!» Следующей, потрезвее: «Но откуда?!» Не в смысле, что Станислав сомневался в наличии у своей команды хотя бы зачаточных скоплений нервных клеток, но почему именно в грузовом отсеке и в таком количестве?!
В тот же миг комм ожил.
– Станислав Федотович, у нас проблема.
Капитан похолодел.
В устах Полины сия трагическая фраза еще не сулила большой беды. Теодор в этом плане был куда опаснее, потому что сперва пытался решить проблему своими силами, взывая к капитану, только когда она грозила перерасти в катастрофу. А уж когда эти пять слов виновато произносил Дэн – все, пиши пропало. Переросла.
– Извините, но у нас нет выбора, – с нарастающим градусом обреченности продолжал киборг, отчего капитана накрыло дежавю и предчувствием чего-то ужасного и непоправимого. – Иначе корабль ло…
– Что?! – рявкнул, даже не дослушав, Станислав.
Впрочем, договорить Дэн по-любому не успел бы.
Створки грузового шлюза разъехались, и оттуда сплошным потоком хлынуло нечто полупрозрачное, влажно блестящее, как кусочки молочно-малинового желе.
Капитан почувствовал, что фуражка снова ползет вверх, но поднять руку и поправить ее был не в силах.
Субстанция сыпалась и сыпалась, наползая на пятящихся крамарцев и Станислава пологой горой, уже превысившей объем не то что трюма, а всего корабля. Как назло, «Космическому мозгоеду» досталось посадочное место в середине космодрома, и сейчас его быстро «затапливало» от центра к краям. Вдалеке кто-то орал, кто-то ругался, на чьем-то опрокинутом волной скутере сработала сигнализация.
Станиславу начало казаться, что это никогда не закончится, но напор из шлюза внезапно ослаб, гора еще немного расползлась, осела и замерла на уровне площадки трапа.
Створки пассажирского шлюза открылись, и наружу осторожно выглянул Тед.
– Оп-па! – оценив масштаб катастрофы, сказал он и сперва потыкал в загадочное вещество ногой, а потом спрыгнул и побрел к капитану по грудь в «желе», загребая его руками, как воду.
– Все-таки опоздали, – печально заключил стоящий возле Станислава крамарец.
Капитан бездумно поднял один комочек и пожмякал в пальцах. Тот оказался неожиданно упругим и сухим, но при этом таким скользким, что «выстрелил» и глухо тюкнулся в борт ближайшего судна.
– Что это за дрянь?!
Крамарец тоже подобрал горсть «желатинок», придирчиво посмотрел на просвет, понюхал.
– Почему дрянь? – обиженно сказал он. – Хороший ниш-ниш, отборный, наша фирма другой не использует!
– Ниш-ниш?! Но он же что-то вроде крупы, белые гранулки такие – я заглядывал в ящик перед погрузкой…
– Да, – всем телом встряхнулся крамарец, – чтобы сэкономить место, мы перевозим ниш-ниш в сжатой форме. Но надолго удержать его в ней не удается, потом гель снова расширяется, причем первая же лопнувшая гранула запускает каскадный процесс.
– Вообще-то о таких вещах стоит предупреждать заранее! – Голос Станислава дрогнул: он представил, что было бы, если бы в трюме в этот момент кто-то находился. Или если бы ниш-ниш рванул в космосе и его не успели сбросить. Или успели вблизи какой-нибудь планеты, загадив ей всю орбиту.
