– Ночь будет холодной. Вот тут-то и пригодятся мои мешки: на них вам будет тепло спать. Пойду-ка принесу парочку.
* * *
Они встали на рассвете. Пони споро рысил по петляющей вниз дороге, которая вела к Пекину. Шулень пристально смотрела перед собой, туда, где возвышались городские стены. Мало-помалу она начала различать за ними башни и крыши дворцов.
Но едва они спустились на равнину, город скрылся за деревьями. Потянулись изукрашенные арки, отмечающие расстояние, оставшееся до Пекина. И чем ближе к столице, тем затейливее становились узоры, изображавшие то знаменитых учёных, то благодетельных вдов, то любящих сыновей.
Наконец, они приблизились к развилке: одна дорога вела прямиком в столицу, другая – в обход, через берёзовую рощу к подножью холмов.
– Я всегда езжу этим путём, – подмигнул возчик, повернувшись к Шулень. – Там нет сборов. И ещё там очень красиво в это время года.
Шулень выглянула из повозки. Землю устилала бронзовая берёзовая листва. Казалось, что роща светилась бледным таинственным светом, – это блестела роса на паутине.
– Немногие знают эту дорогу. Дальше – деревня. В ней мы переночуем, а завтра утром вы отправитесь во дворец князя. Конечно, там и постели помягче, и еда получше, но в деревне тоже совсем неплохо. И клопов нет, не то что в городе. А ещё там есть одна женщина… Oна держит пруд с сомами. Выбираете одного, они его ловят, топая и хлопая, раз-два! – и на вашем подносе уже горячая сомятина!
Похоже, Вану-Мулу очень хотелось там переночевать. Шулень бы не удивилась, если та женщина предлагала усталым возчикам не только сомятину. Начали сгущаться сумерки. Ван-Мул затянул какую-то похабную деревенскую песенку, а Шулень поудобнее устроилась на мешках и попыталась уснуть.
Они остановились у реки напоить лошадь, после чего продолжили путь. Быстро темнело, поднимался ночной ветер. Они слышали, как он шелестит листвой на верхушках деревьев. Однако в самой глубине леса было прохладно и тихо. Даже слишком тихо, по мнению Шулень. Она резко выпрямилась. Внезапно раздался крик, повозка вильнула в сторону и опрокинулась. Ван-Мул упал. Шулень отбросила придавившие её мешки и выскочила наружу.
Из густых папоротников выступили мужчины, одетые во всё чёрное. В руках у них были дубины и ножи. Они окружили Шулень. Их было слишком много для неё одной. Она ударила одного в горло, поймала чьё-то запястье и сломала его о колено. По-видимому, они не слишком сильны в боевых искуствах.
Нащупав рукоятку меча, Шулень выхватила его из ножен, сразу почувствовав себя уверенно.
– Ну же! Смелее! – крикнула Шулень.
– Сейчас, – осклабился один и поднял голову.
Упала сеть, накрыв то место, где стояла воительница. Она посмотрела вверх слишком поздно. Завоняло рыбой. Сеть была толстой, грубой и очень прочной. Шулень махнула мечом, но толку от этого не было, как и от других её судорожных движений. Заверещал схваченный Ван-Мул. К Шулень подошёл один из мужчин и ударил её дубинкой.
Она провалилась в темноту.
Глава 10
Похороны более хлопотное дело, чем рождение. Так думал господин Тэ, глядя на тело своего отца, которое двое слуг, нервничая, обряжали в похоронный халат. Всё происходило в маленькой отцовской библиотеке: три комнаты по сторонам квадратного дворика, с южной стороны ограниченного высокой стеной.
Дворик вымощен был красным кирпичом, несколько цветочных клумб распространяли сладкий, тяжёлый аромат. В стенных нишах стояли фонари в форме стеклянных вееров, персиков или расписных ваз. Теперь они были потушены.
Господин Тэ смотрел на тело отца. Похоронная одежда была сложена в аккуратные стопки. Слуги брали вещи и одну за другой надевали на труп: халат, шляпу, туфли. В общем, всё, что подобает Князю Первой Ступени Императорской Фамилии маньчжурской династии Цин.
Он с досадой поднялся, отгоняя слуг:
– Эй, вы! Побольше уважения! Ведь это сын самого императора!
И самолично принялся складывать руки отца. Прошло немало времени, прежде чем он остался доволен. Слуги не смели приблизиться, пока он жестом не подозвал их.
– Теперь поднимайте его. Но будьте почтительны!
Те благоговейно перенесли тело старого князя Тэ во внутренний гроб, устеленный соломой и благовонными травами, препятствующими распаду.
– Желаете, чтобы гроб остался открытым, господин? – с поклоном спросил пухлый и угодливый мастер похоронных дел.
Господин Тэ еле заметно покачал головой. Он не расположен был видеть мёртвым своего отца, это сразу напоминало ему о тяжких обязанностях, которые лягут теперь на его плечи. В своё время отец пытался ввести старшего сына в мир воинов ушу, однако не преуспел. Оружию и сражениям господин Тэ предпочитал книги и размышления. Но на смертном одре отец заставил сына поклясться, что тот продолжит его дело. «От тебя будет зависеть спокойствие империи. Поклянись, что сохранишь его!» И молодому господину Тэ пришлось поклясться.
– Господин! – вновь обратился к нему гробовщик. – Вы действительно не желаете, чтобы гроб был открыт?
– Да, не желаю, – очнулся от своих мыслей господин Тэ. – Как только положенные молитвы будут произнесены, закрывайте крышку.
