считает, будто Билл — их марионетка. Хм. Правда, Летти — другое дело.
— А ты сама как? — виновато спросил он. — Тебе совсем не интересно, что я собираюсь делать?
Неожиданно она посмотрела на него, словно загнанное животное — беззащитное, одинокое.
— Да пошел ты! — сказала она и встала.
Билл не понял, что именно произошло. Он удивленно уставился на нее.
— Ты чего? Во имя всего святого, что я сделал не так?
— Чего я? И в самом деле, чего это я?
В ее глазах плескались злость и страх. Летящий над городом ветер раздувал ее платье. Губы застыли — наполовину в улыбке, наполовину в гримасе отчаяния.
— Билл, я ведь решила. Я выбрала.
Он вспомнил вчерашний вечер. Чуда оцепенела, глядя на Дантракса. И шептала: «Он великолепен».
— Хорошо выбрала? — спросил Билл с надеждой.
Хотя в текущей ситуации, честно говоря, он не видел ничего обнадеживающего.
— Давным-давно я пообещала себе больше не использовать магию. Потому что с ней я была…
Она помолчала с полминуты.
— Я была кое с кем. Его звали Хефрен. Он был бандитом. Нет, даже хуже. Он глядел на меня и видел только магию. А в магии видел только оружие. И потому превратил в оружие меня. Он заставил меня калечить и убивать людей. И заставил полюбить смерть и муки. Заставил полюбить гибель в моей магии. Но, Билл, меня вытянули. Спасли. И совсем не боги. Не Лол, сидящий на высоком троне. Не вечно гулящий Рыг, чья радость — танцы до упаду и пьянство. Не Суй, протрахавшаяся в бессмертие. Не Нолла, хотя все в университете молятся ей, богине знаний. Не Звяк, со всеми его богатствами и сокровищами. Не Впах, приносящий жизнь полям. И даже не всеобщая мать Вруна, обещающая прижать к груди всех без разбора — даже тех, кого судит Лол. Всем я была безразлична. Спасли меня хорошие люди. Их было немного — тех, кто видел во мне не оружие и не магию, а лишь несчастного искалеченного ребенка. Эти люди помогли мне стать лучше. Они помогли мне прийти туда, где я смогла сказать сама: «Больше никогда. Я покончила с магией».
Ветер трепал платье. Чуда глядела на Билла, не видя его.
— И я полюбила свою жизнь. Полюбила радость в глазах людей, глядящих на перемены во мне. Мне нравились мои открытия. Мои теории. Я хотела стать лучшим тавматобиологом в мире — ради спасших меня. Я хорошо работала и держалась очень долго. Я отправилась в путешествие, чтобы исполнить мечту и стать лучшей. И знаешь, что вышло?
Она посмотрела на него, словно наконец заметила, — и улыбнулась. Искренне. Билл не осмеливался издать ни звука, опасаясь ненароком вырвать Чуду из ее диковинного благодушия.
— В путешествии у меня ничего не выходило. Я не могла найти дракона. Я совсем не знала, чего ищу. Но потом я встретила тебя. И Летти с Балуром. И даже Фиркина. Конечно, ограбление дракона — это не исследование, но я посчитала, что, по крайней мере, смогу подобраться поближе к цели. И я подобралась так близко. Я даже смогла дотронуться.
Она покачала головой.
— Но я не совладала с чувствами. Не справилась. И ранила, погубила так много людей! И очень разозлилась на себя. И на вас тоже — ведь вы загнали меня в такое положение. Но в первый раз все получилось случайно. Последствия старой травмы выскочили наружу. Я это могу понять. И извинить.
Все веселье ускользнуло, унеслось прочь. На чердаке остался только мусор.
— Но прошлой ночью я сделала выбор. В здравом уме и трезвой памяти. Я могла отказаться. Но не отказалась…
Теперь она с трудом подбирала, выдавливала наружу слова.
— Я снова захотела… сжечь этот мир.
Она покачала головой и посмотрела в лицо Биллу. Ее взгляд был тяжелее Балурова молота.
— Ты хочешь узнать, чего я хотела бы для твоего нового плана? Уиллет Фэллоуз, я хотела бы, чтобы ты катился к Рыгу в мошонку и оставил меня в одиночестве. Я хочу понять, что делать с обломками той личности, которую я считала собой.
Она снова уселась на пол. И она, и Билл уставились в никуда. Он видел, что в город идут толпы. Первые группы уже достигли ворот. Тот факт, что ворота едва держались, перекосившись, на изуродованных петлях, никого особо не расхолаживал.
— Извини, — спустя некоторое время сказала Чуда. — Это, наверное, было нечестно.
— Отчего же? Вполне себе честно.
— Я знаю. Но наверное, не стоило так уж грубо.
— Принимая во внимание то, сколько людей умерло из-за меня, вряд ли стоит тратить время на вежливость со мной, — заметил Билл.
