Она кивнула. Он подумал, что кивать было не обязательно — хотя бы из вежливости.
— Билл, ты почитаешь богов? — спросила она ни с того ни с сего.
— Э-э, — выговорил он, застигнутый врасплох. Затем добавил: — Да, конечно.
Ведь так принято говорить. Но звучит как-то несуразно. Потому он добавил:
— Ну, не то что бы я был верующим.
Снова нелепость.
— Хотя нет. Я верующий, конечно. Как иначе почитать богов? А я же почитаю, значит — верующий. Но я не следую всем заповедям буква в букву. Да и никто не следует. Во всяком случае — большинство людей. Я праздную главные праздники. Иногда приношу жертвы. Ну, вроде того. Почти как все.
Чуда молча глядела на него.
Билл почувствовал себя виноватым и захотел оправдаться, хотя и сам толком не понял в чем.
— В смысле, они же и в самом деле есть там, наверху, — сказал он. — Конечно, когда они не внизу и не трахаются с фермерскими женами.
Когда богам хотелось пообщаться со своими творениями, чаще всего общение происходило в постели. Причем боги часто прикидывались животными — странная извращенная тенденция всего пантеона.
Билл решил, что не стоит уходить от темы, и завершил мысль:
— Думаю, не стоит их злить.
Возможно, с точки зрения теологии и не самый убедительный аргумент, но Билла он удовлетворял.
— И как тебе теперь почитание богов? — осведомилась Чуда.
Ноздри Билла терзал терпкий запах крови и пепла.
— Есть свои плюсы и минусы, — ответил Билл.
Затем, встрепенувшись от внезапной леденящей мысли, он спросил:
— А ты разве не почитаешь богов?
Ведь и вправду, если Чуда неверующая, то соседство с ней крайне опасно. А вдруг все неприятности Билла именно оттого, что он повелся с язычницей, которую боги желают сокрушить?
— Почитаю, конечно, — ответила Чуда. — Большей частью Ноллу. Ведь она богиня мудрости и все такое. Она важна для университета. Там много статуй ее святых, надзирающих за библиотеками и лабораториями. Университет такой красивый!
На секунду ее лицо стало мечтательным и задумчивым.
— Но я спросила не потому, — туманно пояснила она.
— А почему же? — уточнил Билл, не представляющий, к чему вообще разговор про почитание богов.
— Потому что ты бог, — ответила Чуда.
— Может, тебе лучше прилечь? — осведомился Билл после некоторого раздумья.
Она легонько хмыкнула.
— Не в буквальном смысле, конечно. Я еще не совсем сошла с ума. Я имела в виду, что для вон тех людей ты — бог.
Она указала на расстилающееся перед ними поле обгорелых руин в кольце обгорелых стен: разоренный город и его разоренное население.
— Они думают о тебе так же, как думают о своих богах.
— Э-э, — произнес Билл, вернувшийся к стадии односложных высказываний.
— Когда ты молишься Лолу, приносишь жертву Сую или Рыгу перед разгульной ночью в таверне, ты разве всерьез ожидаешь, что они спустятся с небес к тебе на помощь? Покорно откликнутся на любой каприз? Разве ты ожидаешь, что они хотя бы подумают о тебе и твоих делах? Что они хоть когда- нибудь думают о тебе? Или ты считаешь, что они подчиняются исключительно собственным прихотям, а на тебя им трижды наплевать?
— Ну… — изрек Билл.
Разговор слишком близко подошел к ереси, а Билл и так уже достал невероятное количество могущественных существ. Добавлять в их список весь пантеон не очень хотелось.
— Ты не считаешь и не ожидаешь, — ответила за Билла Чуда. — Ты надеешься. Думаешь: а может, твои жертвы и молитвы хоть чуточку подтолкнут их взгляд в твою сторону?
Билл задумался, затем неохотно кивнул. Ведь подмечено довольно-таки точно.
— То же самое и с тобой. Для людей долины ты еще одна мировая сила. Сущность, способная изменить положение дел. А люди отчаянно хотят изменить его. Люди не верят, что могут всерьез повлиять на тебя. Но они надеются, что твои дела в мире принесут перемены к лучшему. Когда живешь в полном кромешном отчаянии, любые перемены кажутся к лучшему.
Билл слушал и думал, что по такой логике ни к чему сожалеть о гибели Мантракса и Дантракса, как и о своей неминуемой кончине. Ведь простой фермер Билл совершил то, что люди считают доступным лишь богу. Возвысился. Вошел в историю.
