низвергался сам мелким фаршем. Пророк его начисто покрошил.
Речь звучала зычно. Даже икота и отрыжка катились от края до края толпы, заглушая гомон.
— Банда жирных лгунов! — заверещал старик. — Спорю, их огонь — вранье! Они под страхом смерти не зажарят и сосиску. А сегодня куда больше сосисок! Все зависит от нас! А мы не зависим ни от кого! Но зависим только от идти и делать тык-тык!
Он воздел бурдюк к небесам. Вино заструилось по его лицу, на выставленный язык, по подбородку, по бороде.
— Эмансипации! Репарации! Инебриации!
Множество голосов запели, повторяя эти слова. Летти подумала, что, наверное, почти никто их не понимает.
Мужчина ткнул ее локтем и спросил:
— А ты чего не поешь?
— Потому что я не гребаная идиотка, — ответила она и, когда лицо мужчины скривилось от злобы, ткнула в него кулаком.
А затем пошла искать Балура.
Он сидел на задах тавматургической повозки и на ходу копался в груде брони, оружия и драгоценностей. Толпа сворачивала на восток, чтобы встать спиной к реке Кон. Честно говоря, для обороны позиция никакая, но Билл надеялся, что это спровоцирует армию Консорциума выстроиться к западу от воинства пророка. А поскольку биться не планировалось, плохая позиция или нет — значения не имело. Главное, чтобы между противниками оставалась буферная зона. Сцена для плана.
Балур вынул из кучи усеянный драгоценностями шлем и протянул Летти.
— Старик-фермер суть хранил его как семейную реликвию, берег от драконов тридцать лет. Потом старик суть услышал о пророке, обзавелся надеждой и отдал шлем в чужие руки, словно приемную рыжую дочку.
Ящер водрузил шлем на голову.
— Он делает меня выглядящим пророчески?
— Он делает тебя выглядящим немножко болваном, — поделилась наблюдением Летти.
— Но суть пророческим болваном?
— Слушай, чего ты удумал? — спросила она, улыбаясь.
— Я же в сути пророк! — провозгласил он в притворной обиде. — Мне суть нужно представляться пророком полусотне тысяч бойцов на другой стороне поля. И выглядеть внушающе.
— Балур, ты восьмифутовая глыба мускулов и чешуи. Если это не внушающе, то что же?
Она похлопала его по ноге толщиной в солидное дерево. Ящер, конечно, никогда не признается — но ведь нервничает.
— Я скоро буду на той стороне и расскажу всем про жуткого безжалостного головореза-аналеза, который ведет на них ошалевшую орду и крошит черепа голыми кулаками. Я расскажу так, чтобы они пакостили в штаны, заслышав твое имя.
Он посмотрел на нее и сладко улыбнулся.
— Ты суть такая милая.
— Так мы еще племя? — спросила она.
Она тоже нервничала и тоже ни за что не подала бы виду.
— Еще племя. Даже если ты теперь суть полная сопля.
— Я только что заставила плакать взрослого мужчину, — сообщила она.
— Путем запихивания ему в рот его мошонки?
— Нет, — призналась Летти, вздохнув.
— Новая Летти все еще в сути сопля.
Они ухмыльнулись друг другу.
— Кто последний убьет дракона — тот и сопля, — предложила Летти.
Балур опустился на колени, накрыл ее руку своей огромной лапой.
— Заметано.
— Заметано.
Хороший способ попрощаться. Лучшего Летти не знала.
Толпа уже встала на отведенные позиции, когда Летти наконец отыскала Билла. Его оказалось непросто найти — всего лишь обычное лицо среди многих.
— Готов? — спросила она.
— Э-э, — произнес он и поглядел на свои руки.
