А Летти вполне верила. Она никогда не считала себя интересным предметом для разговоров. Но Билл заслужил возможность узнать. К тому же, учитывая вероятность выживания, он, скорее всего, унесет секрет в могилу.
— Салера. Ее столица, Эссоа. Мой отец — рыбак, а мать — швея.
Летти изобразила книксен — как смогла, скорчившись за приземистым кустом.
— В общем, если угодно, я должна была шить платья для настоящих леди. И шила.
На лице Билла отобразилось тяжелое недоумение.
— Ты — швея? А леди не боялись встречаться с тобой?
Летти захотелось хихикнуть.
— Билл, я была ребенком, — сказала она. — В то время я не очень походила на головореза. И еще никого не прикончила.
— А теперь ты компенсируешь упущенное?
— Наклонности головореза не всегда передаются по наследству, — заметила Летти. — У меня были нормальные, очень мирные и благовоспитанные родители.
— Э-э, я верю, конечно… но как, э-э, можно перейти от шитья платьев к твоей, в общем… — он провел ладонью поперек горла, — к твоему нынешнему делу?
— Я удрала из дому в тринадцать лет. И началась бурная жизнь.
Летти заметила, что он напрягся — высчитывал.
— Не вздумай спрашивать, сколько мне лет, — предупредила она.
Однако было забавно видеть, как он пытается совместить образы тринадцатилетней девочки и женщины рядом с собой.
— А ты, в общем… — он запнулся, подыскивая слова, — кого-нибудь оставила, ну, там?
— Да. Родителей. Четырех братьев. Двух сестер. Шесть теток. Пять дядьев. Двадцать семь двоюродных родственников. Пару троюродных. Да я всех и не упомню.
Билл посмотрел на нее внимательно, пытаясь определить, обиделась ли. Но какие тут обиды? Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Летти распрощалась с родней и давно перестала об этом переживать.
— Ты скучаешь по ним?
— Я думаю, без меня им спокойнее. А мне беспокойнее без них — что мне, собственно, и нравится.
— А я по своим родителям скучаю каждый день, — сказал он.
Летти положила руку ему на плечо.
— Я своих оставила сама. Это совсем другое.
Он кивнул.
— Знаешь, хватит делиться сопливыми воспоминаниями. Пошли учиним немножко пекла!
— И какого хрена вам надо?
Летти скрипнула зубами. Не очень хорошее начало для учинения пекла.
Они с Биллом сумели обогнуть армию, зайти с тыла — и теперь стояли у кроваво-красной палатки, изо всех сил делая честное лицо. Здоровенный главный сержант расхаживал перед ними и изображал полнейшего сукина сына.
— Завербоваться, — скромно ответила Летти, сложив руки на причинном месте и глядя простодушным щенячьим взглядом.
— И какого хрена мне брать пару недисциплинированных засранцев прямо перед битвой? — спросил сержант и поскреб щетину.
При этом он спугнул несколько мух, нежившихся под солнцем на изрытых оспой щеках.
— У нас перевес над тем сбродом пять к одному.
— Ну а может, вас убедит вот это? — с ангельской невинностью осведомилась Летти.
Надо отдать сержанту должное: он успел схватиться за меч, прежде чем оказался на земле с кинжалом у горла. Адамово яблоко сержанта болезненно дернулось, ощутив острие.
Несколько солдат поблизости заухали и заулюлюкали. Но никто не пошевелил и пальцем.
— Э-э, — выговорил сержант, лежа под Летти, и сглотнул. — Это да. Точно. Вы нам, э-э, понадобитесь.
Она медленно встала с его груди. Клинок незаметно исчез в рукаве. Сержант потер глотку и затем нервно взглянул на Билла.
— А с тобой как? Ты можешь…
— Я ее этому научил, — с легким презрением бросил тот.
— А-а, — сообщил сержант, раздумывая, стоит ли просить новой демонстрации умений.
Он решил, что не стоит. Летти с трудом подавила вздох облегчения.
