— Ну, — сказала гостья, облизнув губы, — я всего лишь имела в виду, что есть любопытный трактат, написанный в прошлом веке отцом-монахом Мать-и-сыном о том, в достаточной ли мере гоблины умны для зачисления их в собратья по разуму — или они лишь низшая форма жизни, сродни скоту. Вы, наверное, рады будете узнать, что Мать-и-сын придерживался вашей точки зрения. То есть считал их личность пренебрежимо малой. Но с другой стороны, Мать-и-сын был яростным защитником использования брокколи в качестве осадного оружия. А это толкнуло многих ученых в противоположном направлении. Сейчас принято думать, что если обращаться с гоблинами цивилизованно, то и они цивилизуются. Но проблема в том, — женщина нервно рассмеялась, — чтобы найти город, согласный испытать цивилизацию гоблинов. Риск неудачи, знаете ли…
После тирады воцарилось глубокомысленное молчание. Первым не вытерпел Фиркин.
— Знавал я гоблина однажды, — сообщил он. — Марвином себя звал.
Фиркин кивнул несколько раз и затем добавил:
— Очень был костистый.
Повисшая тишина показалась еще тяжелее и глубокомысленнее.
— Вы суть много говорите, — заметил Балур с подозрением.
— Да, — согласилась женщина. — Как справедливо заметил молодой человек, я нервничаю. А когда я нервничаю, начинаю много болтать.
Затем она добавила, совершенно без связи с предыдущим разговором:
— Вы ведь аналез, да?
Било молота оторвалось от земли. Чуть-чуть, всего на дюйм, почти незаметно, но достаточно, чтобы выдать напряжение за нарочитой внешней расслабленностью.
— Как вы это суть узнающие? — воинственно рявкнул Балур.
Ящер любил выглядеть таинственным и неведомым могучим воином и не терпел умников.
— Знаете, — выговорила женщина и дважды кашлянула, — аналезы, пожалуй, единственная в мире раса восьмифутовых разумных ящеров. Ошибиться трудно.
— У ней есть мозги, таки да, — поделился наблюдением Фиркин.
Он все никак не мог уползти от места, где его придавила Летти.
— Все у ней в голове и через рот лезет. Точно как муравьи, когда головы им плющишь.
Билл попытался встать между Балуром и женщиной. Летти подумала, что парнишка либо отчаянный храбрец, либо совсем кретин. А скорее, опасная смесь того и другого.
— Послушайте, нельзя же угрожать насилием лишь потому, что кому-то случилось в жизни прочитать пару книжек. Можно нам просто развести огонь и высушиться, чтобы нормально дотянуть до утра?
На мгновение Летти позабыла об отчаянии, ноющей усталости в мышцах, девичьем интересе к Биллу и тому, что он может вытворять такими крепкими мозолистыми руками. На мгновение Летти вся сделалась отточенной сталью. Клинком. И подумала холодно, четко, остро:
Нет.
Летти пришла в себя. Выключила холодный анализ убийства. Здесь такого не надо. Да, потихоньку начинаешь понимать, что паранойя хотя и полезна для выживания, но сильно затрудняет общественную жизнь.
— Согласна, — выговорила Летти, с трудом разжав челюсти. — Огонь. Звучит мило.
Балур озадаченно поглядел на нее. Она посмотрела в ответ так, будто желала проткнуть его ножами, которые не пустила в дело.
Несколько гоблинских факелов еще горели. Летти взялась собирать их в кучу посреди пещеры. А Билл подошел к женщине.
— Я — Билл. Рад видеть вас.
Летти заколебалась, наблюдая, как рука женщины протянулась к парню. Можно швырнуть факел в лицо…
Ее ладонь показалась такой маленькой в лапе Билла.
— Меня зовут Чуделла Бал Техран, — произнесла она с легким акцентом. По оценке Летти — южным. И с толикой западного. — Люди в этой части мира предпочитают звать меня Чуда. Очень рада видеть вас.
Летти внимательно наблюдала, как они пожимают друг другу руки. Но Билл не забился в конвульсиях. Не отдернулся с криком. Не подавился собственным языком, не вцепился в руку, корчась в агонии.
Летти осторожно положила подхваченный факел.
— Я — фермер, — продолжил Билл. — Это Летти.
