раз в том, чтобы фермер платил лорду, а тот — солдатам и чтобы те пыряли всяких тварей до того, как твари сожрут фермера. С тех пор как явился Мантракс с компанией, идея потерялась. Теперь солдаты скорее пыряют фермеров. Но должно же быть не так.
— Драконы ели фермеров? — изумленно спросил Билл.
— Большей частью солдат. Такая вот ирония судьбы.
— А если б солдаты не пыряли драконов? — спросил Билл, которому казалось, что, не начнись драка, все были бы счастливее, включая Фиркина.
— Ну знаешь, — ответил тот, ероша волосы Билла, — тогда бы драконы съели всю знать, а если есть что-нибудь, чего знать не любит больше поедания своих фермеров, так это поедание самой знати.
Раньше паренек не особо задумывался над тем, что ест Мантракс. А задумавшись, перепугался — как и тогда, когда увидел пролетающего дракона. И хотя Билл почти не сомневался, что Фиркин, по обыкновению, вешает на уши лапшу, дракон уж точно мог съесть человека. Ведь Мантракс огромный. От этой мысли мальчик содрогнулся.
— В общем, драконы съели солдат, потом съели знать, а где-то в процессе поедания в драку ввязались и фермеры.
— Почему?!
Биллу еще казалось, что никто по-настоящему не грозил фермерам съедением и все рассказанное Фиркином очень похоже на историю гигантского недоразумения.
— Потому что они гребаные идиоты, — выговорил Фиркин с чувством.
Что-то в его тоне показалось странным даже шестилетнему Биллу.
— А ты дрался? — спросил он.
— Разреши мне подумать над тем, как тебе ответить, хорошо?
Билл изобразил закрытый наглухо рот. Фиркин рассмеялся. Когда Билл изображал закрытый рот, Фиркин всегда смеялся. И оттого смеялся и Билл, хотя отчаянно старался не разжимать губ.
— Фермеры полезли в драку потому, что… в общем, люди привыкают к своей жизни, пусть не слишком богатой и хорошей. И тогда люди защищают свою жизнь. Дерутся. Они пугаются будущего, которого не понимают. Оно как комната, где темно и где никогда не был. Потому хочется оставаться в знакомой комнате — и со светом. Понимаешь?
Билл кивнул. Он понял достаточно.
— И честно говоря, если ты знаешь, что в соседней комнате дракон, ты уж постараешься остаться в своей, — выговорил Фиркин со странной печальной улыбкой. — Я думаю: когда все только начиналось, фермеры всерьез считали, будто у них есть шанс. В те дни боги еще появлялись в Кондорре. Кажется, фермеры думали, будто великий отец Лол, или мать-защитница Вруна, или трудяга Впаха, или кто-нибудь еще явятся и спасут от напасти. Хотя обычно боги, сойдя на землю, только трахались направо и налево и крошили мир вокруг.
Фиркин покачал головой.
— А что такое «трахались направо и налево»? — рискнул спросить Билл.
Фиркин поглядел на него и скривился.
— Э-э, хм, это как бегать по всем окрестным фермерским домам и совать пальцы во все пироги — и потом облизывать пальцы, а не мыть. Только хуже.
Билл представил ярость домохозяек и не смог вообразить ничего хуже. Однако выяснение деталей он оставил на потом. Фиркин отлично рассказывал.
— Так бог явился? — спросил Билл.
— Ни хрена он не явился. Все нагадили в штаны, — заявил Фиркин и с такой силой швырнул огрызок, что тот, ударившись в ствол, разлетелся надвое. — Ни звука, ни намека. Даже на трудягу Впаху, которая считалась фермерским покровителем. Даже на мать-защитницу Вруну. Даже на помешанного на законе Лола. Никого. И фермеров съели вместе с остальными.
— Всех? — усомнился Билл.
— Эх, глупыш ты, как же всех? Ведь я же здесь, разве нет? И папа твой, и мама. Но съели многих. И что совсем уж паршиво, ели до тех пор, пока мы не сдались, не сказали им, что исполним все приказы.
— И что они приказывают? — спросил Билл, пытаясь представить, как Мантракс слетает с горы, садится у кухонной двери и требует у мамы пирог.
Фиркин улыбнулся во весь рот, но в улыбке не было радости.
— Совсем немного. Они всего лишь приказали нам жить в страхе. Приказали отдавать по первому требованию все, что нам дорого. Приказали жить в нищете. Приказали ползать там, где мы раньше ходили — пусть не гордо выпрямившись, но и не крадучись.
Билл снова подумал о тени в небе, панике на полях, мамином крике. И о другом тоже. Например, о том, сколько раз ложился спать голодный. О том,
