Балур ударил в живую стену будто таран. Древки ломались, когда острия утыкались в броню ящера, в толстую шкуру. Молот описал дугу. Выпуклый панцирь солдата стал вогнутым. Его хозяин хрипло выдохнул кровью и скончался.
Летти поняла: вот он, момент истины. Толпа или двинется на помощь — или испугается и разбежится.
— Ату! — заорала Летти, будто загоняя лошадиный табун в галоп. — Кончайте сопли! За мной! Вы, безвольные мешки дерьма, сделайте хоть что- нибудь ради своего траханного богами пророка!
Толпа заколебалась, глядя, как Балур поймал атакующий меч рукой, подтянул держащего меч солдата и хряснул головой в нос, мгновенно отправив бедолагу к праотцам.
— Мать вашу, вперед! — заорала Летти.
К немалому ее ужасу — подействовало.
«Я оратор-вдохновитель, — подумала Летти, — может, этим в дальнейшем и заняться?»
Затем она побежала вслед за толпой, подгоняя и вопя.
Увы, капитан оказался не столь тупым, как посчитала Летти. Он понял, что Балур страже не по зубам, — и оценил вес молота. Пусть ящер нечеловечески сильный, но ведь и он в конце концов устанет. Значит, нужно его отвлекать и утомлять. А вот с толпой справиться гораздо легче. Капитан торопливо выкрикнул приказы — и два самых проворных солдата заплясали вокруг Балура, тыкая остриями, раздражая и вместе с тем отчаянно стараясь убраться с траектории молота. Остальные стражники собрались вокруг командира.
Толпа ударилась в стену солдат. Крестьян было намного больше, но сталь быстро уравнивает силы. Летти пропихнулась вперед, чтобы освободить поле зрения. Оп — и кинжал уже в солдатском горле. Но на второй наткнулся спиной крестьянин, отшатнувшийся от копья. Мужчина взмахнул руками от боли, раскрывшись. Стражник не упустил момент и тут же распорол несчастному живот.
Летти выругалась. Проклятье, планировали же сделать работу чисто! Но еще не все потеряно. Всего-то один рывок, один хороший натиск — и люди окажутся на пластине. А потом пусть разбегаются.
— Давай! — зарычала она. — Дави их!
Она оказалась на самом краю толпы, на острие атаки. Балур расплющил одного солдата, но второй еще наседал.
Стражник заорал. Летти швырнула нож, и он проткнул крикуну глаз. Солдат упал. Нужно скрыться из виду, исчезнуть, затаиться до времени, когда откроют ворота. Но где ж тут затаишься? Что делать? Кто кого?
Солдаты наседали, толпа поддавалась. Но потом стражники отступили, чтобы перегруппироваться. Селяне неуверенно пошли вперед. Ура, план сработает!
Внезапно все пошло прахом.
Внезапно все замерли.
Внезапно звук крыльев.
Ху-уп!
Ху-уп!
Хуп!
Мантракс приземлился, подняв облако пыли, растопырил крылья, широко раззявил пасть. От рева задрожал воздух. Огромная голова повернулась, зависнув над всеми. Хвост хлестнул — и оказавшиеся на его пути крестьяне разлетелись, будто кегли.
От драконовой тяжести и мощи затрясся горный склон. Весь мир сжался, и чудовищный зверь стал его центром — его глазами, челюстями, зубами. Все звуки мира сосредоточились в его реве. Весь ветер — в биении его крыльев. Вся твердь — в тяжкой поступи его лап. Весь мир стал драконом.
Вопреки этой чудовищности, ничтожности всех чувств и дел перед нею, Балур заревел — крошечный, ничтожный звук, затерявшийся в ярости драконьей глотки. Но все же он смог зареветь. Балур не сдался, не пожелал склонить голову.
Ящер кинулся в атаку!
Летти видела, как Мантракс взирает на бегущего Балура. Оба наблюдали, как ящер занес боевой молот и заревел изо всех сил, раздувая вены на шее, вкладывая в удар всего себя.
Но молот не коснулся дракона.
Тот слегка двинул лапой — незаметное, равнодушное движение, — и Балур взлетел. Он описал дугу в небе, врезался в деревья и рухнул, круша ветки.
Толпа проследила за полетом, затем поглядела на Мантракса, оценила, в какую задницу попала, и понеслась прочь так, словно Лол спустил всех демонов преисподней. Летти видела, как посреди толпы несся вприпрыжку Фиркин, истошно вопя.
Летти не побежала. И даже не отошла от края площадки.
Пещера открылась. Мантракс сидел на нажимной пластине, ревя и рыча вслед убегающим крестьянам. За ним зиял вход. Ворота — настежь, за ними — зазывно темнеет дыра в горе.
