он сжал холодный столб так, что побелели костяшки пальцев.
– Прости меня, Изабел. Я прождал уже полгода, если не дольше. Все мои письма остаются без ответа. Теперь я уж и не верю, что король Эдуард даст свое разрешение.
– Но ведь он посылал за тобой, разве нет? Я ведь видела гонца. Возможно, король Эдуард согласился на брак и тебе нужно единственно приехать в Лондон?
– Изабел, всякий раз, когда я попадаю к нему на аудиенцию, он измышляет очередной способ отнять что-нибудь из того, чем я дорожу. Словно в нем таится какой-то лукавый бес, дразнящий меня. Клянусь, я этого не заслужил! Даже не знаю, отчего этот верзила так поступает: то ли из ревности, то ли из непонятной боязни, или же он просто игрушка в руках своей жены; но последние несколько лет для меня – сущее испытание. Мне… мне милее оставаться здесь, на своих землях, радеть о них и о живущих на них людях, подальше от дворцовых интриг. – Он сделал глубокий, обжегший холодом вдох, от которого чуть не закашлялся. – Оглядись. Вот что мне нужно, а не злошептательство и ложь.
Подступив на шаг, граф увидел, что глаза его дочери незрячи от накипевших слез. Сердцу стало больно до тошноты, и он обнял свою Изабел так нежно, как только мог.
– Прости. Я знаю, тебе от этого тяжелее, чем мне. Я утратил доверие короля, а ты, похоже, – своего первого поклонника.
– Мою первую
– О, Изабел… – выдохнул Ричард ей в волосы.
– Ты попросишь за меня еще раз? – Она подняла полные слез и надежды глаза. – Всего разок? Я знаю, что Джордж вроде как должен обратиться к королю, но только не знаю, сделал ли он это. А если попросишь ты, то у меня хотя бы будет ответ. Хотя если это будет «нет», то я не… я не… – Уткнувшись лицом отцу в плащ, она приглушенно зарыдала.
Не в силах больше терпеть мук дочери, Уорик принял решение:
– Да, я, конечно же, попрошу. Думаю, за неделю успею обернуться туда и обратно. Ты права: лучше уж все знать наверняка.
Он стоял, с задумчивой нежностью гладя дочерины волосы. Близилось Рождество, и поездка в Лондон могла поспособствовать праздничным приготовлениям в Миддлхэме, когда к столу в зале, где жарко от ревущего пламени камина, подаются жареные гуси и приправленная гвоздикой ветчина. И вино, много вина.
В Лондон Уорик отправился вместе с Ричардом Глостером, груженный страхами и надеждами своей дочери. Молодой герцог сам вызвался сопровождать своего попечителя в столицу, вероятно, чувствуя, что время в Миддлхэме для него истекает и что скоро ему предстоит перебираться ближе к дворцу. На обоих путниках поверх кольчуг были кожаные плащи, ноги их от холода защищали толстые шоссы, а жизнь от случайных врагов – длинные мечи у бедра.
Первый день пути прошел почти в полном молчании. Будучи весь в мрачном предвкушении того, что его ждет в Лондоне, Уорик был несловоохотлив. После скудного ужина в придорожной гостинице он, буквально кивком пожелав своему подопечному спокойной ночи, уединился у себя в комнате. Обоим не хватало веселой беспечности Генри Перси, которая вносила в разговор непринужденность. Без его болтовни Уорик и Ричард чувствовали, насколько тягостно молчание.
Наутро граф пробудился с головной болью, хотя выпил накануне всего одну кружку вина. Все вызывало у него недовольство: и горячая овсяная каша с медом, и копошащиеся гостиничные слуги, и то, что не получалось толком владеть собой. Пока он возился, Ричард успел вычистить и заседлать его коня.
– Спасибо тебе, – поблагодарил Уорик, перебрасывая с приступки ногу через седло. – А то от дум в голове тесно. Боюсь, компаньон из меня неважнецкий.
– Я понимаю, сэр. Вы боитесь, что мой брат вам откажет.
Уорик вскинул глаза, разом пронизанный и удивлением, и беспокойством.
– А ты откуда знаешь?
Ричард Глостер блекло улыбнулся: попытка впечатлить опекуна вызвала у него нежданную гневливость.
– Изабел последнее время только об этом и судачит. Да и мой брат Джордж: мы ведь с ним состоим в переписке.
Уорик моргнул, с трудом подавив желание спросить мнение у своего пажа. Нет, не годится. Вместо этого он натянул поводья и повернул коня к воротам гостиничного двора, откуда в каких-нибудь тридцати ярдах тянулась Лондонская дорога.
– Надеюсь, сэр, что король все же удовлетворит прошение. Я бы так хотел видеть Изабел счастливой! – сказал Глостер.
– Я тоже, – буркнул Ричард Уорик и, покрутив для разминки шеей, резвой рысью направил коня к дороге. Его спутник поехал следом, от души жалея, что ничем не может воздать своему попечителю за доброту.
Аудиенцию с королем графу Уорику предоставили без промедления. От постоялого двора он поехал вдоль реки в Вестминстерский дворец. Ричард Глостер не расставался со своим опекуном до самых дверей королевских покоев. Здесь в ожидании приема они стояли бок о бок. Уорик, воспользовавшись паузой, оглядел своего подопечного и отряхнул с его плаща пыль (жест, вызвавший у юноши улыбку). Вскоре створки дверей перед ними распахнулись, и
