не оставалось ничего иного, как пустить коней в людское месиво. Йорк-младший настороженно озирался, держа перед собою меч.
Они брели словно во сне. Время от времени к Йорку и его небольшой свите пытались прорваться солдаты неприятеля, но их с руганью перехватывали люди в его цветах, одолевая одним своим числом. На открытом мощеном пространстве их никто не останавливал, и так, к своему изумлению, Йорк постепенно дошел до бугорка из рваной палаточной ткани, на котором лежал… сам король.
Йорк еще раз огляделся, улавливая наконец причину смятения и полной растерянности среди сторонников короля Генриха. Справа отсюда был виден Солсбери – на коне, усердно воюющий с силами Перси. Сейчас он тоже пробивался в эту сторону.
Сверху с жужжанием пропорхнули стрелы; Эдуард сзади гибко пригнулся. Древко одной с треском расщепилась о булыжники как раз возле места, где королю врачевал раны хирург. Восхищение вызывала та невозмутимость, с которой врач сейчас перевязывал королю шею. Генрих при этом лишь слабо хватался ему за руку.
Чувствуя у себя на лице тень, Генрих повел дремотным тягучим взглядом из-под полуопущенных век. Но уже в следующее мгновение он, дернувшись из рук своего врача, застыл в сумасшедшем изумлении. При виде вновь покрасневших повязок Скрутон тихо ругнулся, настолько занятый спасением жизни государя, что не замечал ни изменника-герцога, ни вообще чего-либо вокруг. Тут Генрих поник головой, и свет в его глазах потускнел. Йорк в растерянности стоял со своим, ставшим вдруг бесполезным, мечом. Между тем чувствовалось, как вокруг разгорается, набирает свирепую силу борьба между ратниками в цветах Перси и людьми Солсбери, к которым отчасти примкнули и красные акетоны Уорика. Йорк, придя к решению, обернулся к своим рыцарям- знаменосцам. От этого дня он ожидал чего угодно, но только не такого расклада.
– Короля препроводить в аббатство, под защиту священных стен. Оберегать его там как зеницу ока, ценою жизни и под страхом лишения всех титулов. Эдуард? Поедешь с ними.
Рукой в латной перчатке Йорк тронул за плечо Скрутона, отвлекая его от хлопот.
– Прошу вас, сэр, отойдите от государя. Можете сопровождать его в аббатство, но отсюда его необходимо вывезти.
Скрутон впервые поднял глаза и вздрогнул, увидев над собой Йорка в полном боевом облачении. Понятно, день складывался для королевских сил не лучшим образом, но видеть перед собой человека, по вине которого творятся все беды, причем видеть его с обнаженным мечом над своей головой – тут, знаете, любой придет в смятение.
– Но он же не может… не должен… милорд, его нельзя перемещать!
– Увы. Это необходимо. Прошу вас отойти и дать моим людям увести его туда, где безопасно. Оставаться безучастным я не могу. И уж тем более не могу допустить, чтобы мой король был затоптан обезумевшей от крови толпой, что мечется с оружием по этим улицам.
Скрутон встал, отирая окровавленные ладони о фартук, и стал убирать в сумку инструменты и полоски ткани. Один из рыцарей Йорка взял Генриха под мышки, другой за щиколотки, и оба понесли его прочь из хаоса, для острастки покрикивая по сторонам. Король лишь стонал, горячо и беспомощно дыша в забытьи. Йорк подозвал еще двоих капитанов и с десяток дюжих солдат, чтобы сопровождали уже не выезд, а скорее вынос короля, и строго велел рубить каждого, кто осмелится помешать, вне зависимости от цветов и титула. Сейчас наиглавнейшими были именно его приказы, он ясно дал это понять. Самое важное, это что в безопасности окажется его сын. Хирург короля успел взять себя в руки и пристроился за небольшой тесной группой, уносящей Генриха с поля боя в сторону аббатства. Постепенно эти люди, среди которых шел и сын Йорка, затерялись за массой рати, все так же колышущейся тяжкими волнами.
Солсбери или спешился, или под ним убили коня. Он наконец прорвался к этому пятачку окровавленного булыжника и изорванной парусины – запыхавшийся, раскрасневшийся, весь в поту. Его спину прикрывал Джон Невилл, нервно озираясь на каждого, кто мог попытаться застичь отца врасплох.
– Где король? – спросил Солсбери сходу.
Йорк повернулся, поднимая забрало:
– Я отправил его в аббатство. Он серьезно ранен, но жив. И теперь под моей опекой. – Осознание победы сотрясало головокружительным восторгом. – Сейчас протрубят рога и будет объявлено перемирие. Сражаться больше не за что.
– Нет! – с сумрачной страстью воскликнул Солсбери. – Ты не сделаешь этого. У меня еще не все кончено. Именем нашей дружбы, Ричард, обещай мне, что не протрубишь в рога. Ведь еще живы Перси и Эгремонт. Так что развязка для меня еще впереди.
Йорк сузил глаза на такую хищность со стороны отца и сына.
– Битва окончена, – твердо вымолвил он. – Или ты не слышал моих слов, что у нас есть король? – Не дождавшись от старшего из Невиллов ответа, он ткнул его пальцем в грудь. – Вы давали клятву следовать за мной, Солсбери.
Лицо старика исказила странная, похожая на спазм усмешка. Что-то дерзкое хотел сказать его сын Джон, но Йорк осадил его хладным взглядом:
– Закрой рот, парень.
Джон Невилл, раздувая ноздри, отвел глаза.
– Клятва моя нерушима, – натянуто произнес Солсбери, явно негодуя за унижение сына, а также за напоминание о своей чести. – Но дай мне хотя бы
