ободранная местами кора на ветках, это повод задуматься. Градом повреждено или антенный провод стаскивали?
Радиостанции работали от сухих батарей. Зарядить их от электросети невозможно, а хватало их на 8–10 часов работы. Это была уязвимость. Немцы были вынуждены посылать связников со свежими батареями к радистам. Батарейки, даже обычные КБЛ, квадратные, до войны в дефиците были, а с началом ее и вовсе исчезли из продажи. Поскольку соединив их в пакет, можно было запитать рацию. Доставка батарей радистам всегда была слабым местом любой разведки. Курьера с батареями можно парашютировать, но пробиться к радисту не всегда можно. Кроме того, всегда существовал риск, что курьер провалится, ведь при нем – тяжелая и громоздкая улика. Не все смогут выдержать допрос, особенно с пристрастием, поэтому каждый курьер – большой риск для разведгруппы. Попадались чаще на курьерах.
Умело внедренного агента вычислить непросто, он может работать годами. Выдает или курьер или расшифрованная радиограмма.
По тексту в ней зачастую понятно, где находится агент, в каких структурах работает.
Для Федора, прекрасно знающего из погранучилища об агентуре и способах ее работы, первое столкновение с радиопеленгацией произошло в мае.
Уже расцветали деревья, просохла земля. Жители огородами занялись. С продуктами было скверно, и огороды выручали.
Фронт в Калининской области застыл на месте. Сил для наступления не было у обеих сторон. Сводки Совинформбюро информировали:
«…идут позиционные бои местного значения…»
Федора, как командира одного из подразделений НКВД, пригласили на совещание. Вместе с погранцом был начальник третьего управления Калининского фронта. Обсуждалось много вопросов, в частности – переподчинение военной контрразведки ГРУ Народному комиссариату внутренних дел. Кроме того, в город прибывал радиопост одного из радиодивизионов специального назначения.
Участники совещания оживились. Пеленгаторы – дело новое, о них слышали, но никто не видел. На них возлагали надежды.
С началом войны в СССР при прямой поддержке Лаврентия Павловича начала развиваться радиотехника военной направленности, в Москве и под Свердловском были собраны лучшие ученые, инженеры. Усилия дали эффект. Продвижение вперед было значительным сразу по нескольким направлениям. Были сформированы сразу три дивизиона – 130, 131 и 132-й, занимавшиеся радиоперехватом, а также дешифровкой немецких радиопереговоров. Немцы сделали серьезную ошибку, их рации работали на средних и длинных волнах. Мало того что для этих раций требовалась большая мощность, отсюда большие размеры и вес радиостанций, так еще и энергопотребление велико. Если для техники – самолетов, танков – это не имело решающего значения, то для радистов в тылу РККА выступало на первый план. Наиболее распространенные радиостанции для агентов были в двух деревянных футлярах, имели вес 14 килограмм. Ради справедливости надо сказать, что радиус действия был велик – до 2 тысяч километров. А такая дальность связи имела уязвимость. Дивизионы 130, 131 и 132-й не только прослушивали диапазоны, но и активно глушили их. Немцы были шокированы. Начиная войну, об уязвимости среднего и дальнего диапазона знали, но по плану «Барбаросса» война должна была закончиться быстро – через полтора, от силы два месяца. За такое время русским бы не удалось создать радиоаппаратуру помехоподавления, постановки помех. Просчитались, а менять в ходе военной кампании всю свою аппаратуру невозможно, даже не из-за больших финансовых затрат, заводы не смогут наладить массовый выпуск радиостанций других диапазонов. Фактически с созданием 130, 131 и 132-го дивизионов было положено начало радиоэлектронной борьбы.
Кроме того, немецкие агенты-радисты, не знавшие проблем с пеленгацией в 1941 году, тоже стали нести потери. Наши инструкторы создали, а заводы наладили выпуск радиопеленгаторов СК-3 и Л-5 стационарного базирования, передвижной, так называемого автобусного типа АРП-2, и даже переносной, объемом с чемодан «Румб». После определения района выхода рации в эфир переносной пеленгатор выдвигался в предполагаемый квартал и при очередном выходе рации в эфир мог засечь даже дом и подъезд, где работал радист.
Через пару недель в город въехала небольшая колонна крытых грузовиков и среди них – автобус на шасси «ГАЗ-АА», иначе – полуторки. Обычного вида, только стекла закрашены черной краской и на крыше небольшая железная сетка непонятного назначения. Колонна въехала во внутренний двор НКВД. Аппаратура радиопоста была секретной, да и знающий человек сразу мог определить, зачем автобусу антенна, к тому же на машине военные номера.
Пеленгатор начал работу со второго дня. А в эфире – тишина. И только на третий день уловили сигнал, причем для определения района выхода только одного направления засечки мало. Пока рация работала, автобус спешно выехал со двора НКВД, добрался до окраины. Отсюда определили вскоре направление. На пересечении направлений располагалась рация. По карте сразу определили место выхода. Лихославль, небольшой городишко километрах в шестидесяти от Калинина. Город и район во время боевых действий не были оккупированы, но в марте и апреле 1942 года подвергались интенсивной бомбардировке с воздуха немецкой авиацией.
Наши войска готовили первую Ржевско-Сычевскую операцию (началась 30 июля 1942 г.), через станцию потоком шли военные эшелоны.
Как только радиопеленгаторный пост дал сообщение о районе выхода рации, Осадчий вызвал Федора.
– Вражеская рация из Лихославля в эфир вышла. Собирай группу, даю пеленгаторщика с портативным пеленгатором. Выезжай на своем грузовике. Возьми этого гада, он живьем нужен. Пусть раненым, но живым. Допросить надо. Радист нам должен сдать агента или группу. Кого назначить врио вместо тебя?
– Командира первого взвода лейтенанта Ревякина.
– Добро. На месте телефонируй. Если что надо будет, обращайся к особисту тридцать девятой или двадцать второй армий, помогут с личным составом. Но все держи под контролем. Нам не трупы нужны, а пленные, «языки».
