использовать.
Около полудня в небе показались две точки. Самолеты шли с запада, и караульный объявил воздушную тревогу.
Сначала думали – бомбардировщики, но когда самолеты приблизились, оказалось, что это транспортники. Описав полукруг, они стали выбрасывать парашютистов. И не одного-двух, а человек по десять-двенадцать с каждого самолета.
Федор скомандовал построение, причем не только своим пограничникам, но и окруженцам.
– Враг выбросил десант, и нам необходимо его уничтожить. Кто из окруженцев желает участвовать, шаг вперед.
Приказывать окруженцам он не имел права. Они сдали оружие, и после фильтрации их должны отправить на сборный пункт и распределить по военным частям согласно воинским специальностям.
Из строя вышли восемь человек.
– Раздайте оружие и патроны.
У вышедших из окружения были трехлинейки – ни автоматов, ни автоматических винтовок Токарева или Симонова они не имели. Зато трехлинейка была проста и надежна.
Из пограничников Федор отобрал пятнадцать человек – полностью оставлять дот было нельзя, а с остальными бросился бегом к месту выброски десанта.
Некоторые парашютисты к тому времени уже успели приземлиться, и, быстро освободившись от парашютов, открыли по советским бойцам огонь из автоматов. Если немецкая пехота в подавляющем большинстве своем имела на вооружении карабины, то парашютисты – автоматы «МР 38/40». Он мог создавать высокую плотность огня и имел меньшие габариты и вес, чем карабин. Но у него был один существенный недостаток – эффективная дальность огня была мала. На сто метров в цель попасть еще можно было, а на сто пятьдесят – уже маловероятно. Хороший же стрелок из винтовки поражал цель на триста, а отличный – и на шестьсот метров.
Парашютисты и пограничники находились в равном положении. И у тех и у других – голое поле, на котором негде было укрыться, отсутствие окопов.
Когда пули врага начали посвистывать рядом, Федор скомандовал:
– Рассыпаться в цепь, залечь, открыть огонь!
В который раз уже Федор убедился, что Борисова ему в подразделение послал сам Господь Бог. Якут начал стрельбу, задрав ствол вверх, за три минуты выпустил обойму и перезарядил оружие.
– Ефрейтор, ты куда палишь?
– По тем, которые еще в воздухе. Они же не могут перебежать или перекатиться.
Хм, правильно. Парашютист, пока в воздухе, беззащитен и наиболее уязвим.
Остальные бойцы вели стрельбу по тем, кто уже находился на земле.
Винтовочный прицельный огонь из двадцати трех стволов дал свои результаты. Один немец неподвижно лежит, второй…
– Перебежками вперед! Броском!
Бойцы дружно вскочили, побежали, и через тридцать-сорок метров снова залегли, снова открыли огонь.
Федор все не мог понять, почему немцы высадили десант недалеко от дотов? Место удобное, ровное, но за перелеском точно такое же. Или разведка подвела, сообщила, что доты пусты и высадке десантов ничто не помешает? Впрочем, и наглости немцам было не занимать.
Перестрелка продолжалась около получаса. Один за другим гибли парашютисты, ответный огонь с их стороны становился все слабее и, наконец, смолк. Встал один, поднял руки, сдаваясь:
– Не стрелять! Окружай!
Бойцы цепью, держа немца под прицелом, приблизились.
Федор, как и его пограничники, видел немецких десантников в первый раз. Их амуниция сильно отличалась от пехотной. Поверх камуфляжных штанов – широкие шорты с накладными карманами, и даже стальные шлемы не такие, как у солдат вермахта.
– Собрать оружие и документы убитых! – приказал Федор, а сам решил допросить сдавшегося в плен парашютиста.
– По-русски говоришь?
– Так точно!
Федор обратил внимание на его произношение – чистое, как у русского.
– С какой целью выброшен десант?
– Организовать панику в вашем тылу. Резать линии связи, подрывать мосты, убивать военнослужащих.
– Вас же мало! Один взвод всего.
– Наша группа не одна.
Это уже было интересно. Значит, пленного надо было доставить в Управление, пусть выпотрошат его до донышка.
Пленному связали руки, отвели к доту и заперли в помещении на втором уровне.
