Как позже узнал Игорь, рота уже имела на своем счету ряд успешно выполненных операций. Основными ее задачами были разведка и диверсии в тылу врага. Вновь прибывших обучали обращению с гидрокостюмами ТУ-1 и дыхательными аппаратами ВИА-2. Новичков учили форсировать водные рубежи, ходить под водой по компасу, выходить из торпедных аппаратов подлодок, вести разведку, закладывать мины.
Обучение было интенсивным. Сначала теоретический курс, потом – практический, благо море в двух шагах.
Старослужащие в казарме рассказывали о взрыве пристани в Петергофе, когда удалось скрытно подвести под водой две мины и взорвать.
Командира бойцы называли Батей. Хоть и молод он был, а безрассудства не терпел, каждую операцию просчитывал.
Игорю учеба давалась легко. Он никогда не курил, «дыхалка» была отличной, что для подводных работ немаловажно. Знания хватал на лету, но о своем «немецком» благоразумно умалчивал, ведь могли поинтересоваться – откуда?
Пока шла теория, потеплело. На улице уже был май, но вода в Невской губе все еще была холодной.
Начались первые спуски под воду. Гидрокомбинезоны были скверного качества, пропускали холод, и если на мелководье было еще хоть что-то видно, то на глубине видимость – пять-шесть метров. И то опытные водолазы говорили, что это еще неплохо.
Потом осваивали погружения с водолазных ботиков. Еще в январе – феврале 1944 года объединенными усилиями Ленинградского, Волховского фронтов и Балтийского флота разгромили немецкую группу армий «Север», полностью освободили Ленинград от блокады и заняли часть Калининской области и вступили на земли Эстонии. Теперь южный берег Невской губы был очищен от немцев, но северный берег еще занимали финны, союзники Германии.
Наши моряки принялись очищать фарватер от множества мин – немцы ставили их с катеров, сбрасывали с самолетов.
Финны тоже внесли свою лепту. Воды Невской губы и особенно Финского залива были нашпигованы минами, стояли противолодочные сети. Немцы старались запереть наш флот в Кронштадте, и во многом им это удалось.
За май морские пехотинцы изрядно напрактиковались, а в июне вода уже потеплела. Не Сочи, конечно, и не Крым, но хоть какое-то время можно было работать под водой, не опасаясь судорог.
Под руководством опытных водолазов стали обследовать дно Невской губы. Обнаруженные донные мины обозначали буями, позже опытные водолазы закладывали взрывчатку и подрывали их. В некоторых районах акватории было мелко, в частности – у Петергофа, и тральщики там работать не могли. А еще обследовали затопленные суда – если находили, ведь не один немецкий катер затонул в этих водах. На них искали шифровальные таблицы, карты минной обстановки, секретные документы.
Один из пловцов, нырявший с водолазного ботика, обнаружил затопленный катер в двух кабельтовых от Петергофа. Погружался на него Игорь – это было его первое подводное задание. Видимость под водой была неплохая, сквозь ее толщу пробивалось солнце.
Катер лежал на правом боку, и на его корме зияла большая пробоина от снаряда. Видимо, наши артиллеристы «угостили» немца, взрыв мины оставил бы куда большие повреждения. Зенитки «эрликоны» были сорваны с тумбы, стоящей на палубе, и валялись рядом на морском дне.
Катер еще не успел обрасти водорослями, его не занесли ил и песок. На рубке отчетливо выделялись свастика и порядковый номер.
Через сорванную дверь Игорь вплыл в рубку и сразу дернулся назад. Навстречу ему, раскинув руки, влекомый подводным течением, плыл труп – распухший, обезображенный, в немецкой военной форме.
Игорь уже насмотрелся трупов – на земле, но под водой они смотрелись чудовищно и могли испугать любого. Игорь схватил его за руку, желая вытолкнуть из рубки – такое соседство было ему не по душе, но кожа с руки утопленника отстала большим куском. По правде сказать, жутко. Тогда он ухватился за рукав формы и вытянул утопленника из рубки.
Глубина, на которой находился катер, была метров восемь-десять. Игорь обшарил всю рубку и обнаружил металлический пенал. Вскрывать пенал он не стал – пусть опытные водолазы на ботике осмотрят, и сунул его в сетку на поясе. Больше в рубке ничего интересного не было.
Подплыв к корме, он заглянул в открытый люк. Сумрачно, из моторного отсека выплыла стайка рыбешек.
Игорь перебрался ближе к носу – там была небольшая каюта экипажа. Забраться в нее ему удалось, но кроме матрацев на рундуках команды он ничего не обнаружил.
Пора было всплывать. Один раз его уже дергали за шнур, предупреждая, что воздуха в баллоне осталось на пятнадцать минут.
Медленно, делая глубокие вздохи, Игорь всплыл. Глубина погружения была мала, и кессонной болезни опасаться не стоило. Вот с большой глубины надо всплывать медленно, делая остановки-ступеньки, иначе воздух, растворенный в крови под давлением, будет образовывать пузырьки. Это чревато гибелью водолаза или поражением его внутренних органов, и в первую очередь – головного мозга. Все это рассказывали в роте военные врачи из Военно- медицинской академии.
Игорь взобрался по лестнице в ботик, и его помогли втянуть. Товарищи сразу увидели в сетке пенал.
– О! Катков с добычей!
Мичман, бывший старшим на ботике, сразу открыл пенал – немцы использовали такие для хранения документации. Внутри пенала находился судовой журнал, свернутый трубочкой, и карта акватории Невской губы с отметками.
– С крещением тебя, Катков! С первой добычей! В штабе разберутся, что ты доставил, переведут.
Какое счастье после погружения снова видеть солнце, лица товарищей, дышать свежим морским воздухом!
