Опомнившись, я подчинился. Он положил ей на лоб ладонь, закрыв глаза, зашептал что-то. И почти сразу же Ветка обмякла в моих руках, и лицо ее умиротворенно разгладилось.
– Пусть поспит… – проговорил Макс.
И вдруг – явно вспомнив о чем-то – передернул плечами, свел лопатки, хлопнул обеими руками себе по груди:
– Рюкзак где мой? Я что-то… плохо помню.
– У того жмура… – вяло ответил ему Дега. – Который рядом с тобой валялся…
Лицо Макса вмиг осунулось.
– Выходит, нам не удалось… – выговорил он.
– Как это не удалось? – возмутился Дега. – Конечно, удалось! Вытащили вас из самого пекла!
– Штука уничтожена?
– Как бы… нет.
– Тебе – не удалось, – внес я необходимые коррективы. – Мы-то свои задачи выполнили. Дега прикрывал меня. Я прикрывал Ветку. А она – тебя. А уж твоей задачей было – Штуку взрывать.
И вдруг у меня в голове остро вспыхнуло понимание: мы выжили! Выжили мы! У нас получилось! Мы нырнули в омут смерти и вернулись обратно. Видно, и правда смерть не властна над теми, кто накрепко соединен между собой нитями отвергающей страх любви. Видно, действительно работает эта цепочка незримой метафизической связи…
– Ты чего? – покосился на меня Дега.
– Да так… – ответил я. Не мог же я вывалить ему всю эту конструкцию: на смех меня подымет. Не сейчас, конечно, подымет. Потом…
Макс пополз обратно к моему корешу.
– Возвращаемся! – распорядился он.
– Туда? – изумился Дега. – Вот уж нет! Что я тебе – скакун вороной? Мы сваливаем отсюда.
Макс, не говоря больше ни слова, пополз, отталкиваясь от земли руками, по направлению ко второй линии ограждения. Надо полагать, снова к котловану.
Всего несколько секунд понадобилось мне для принятия решения.
– Стой! – крикнул я брахману. – Я с тобой!
Макс остановился. Посмотрел на меня – и во взгляде его не было удивления. Он кивнул мне. Зато Дега затопал ногами, закричал:
– Ты сдурел, что ли? Никто никуда не пойдет!
Я лихорадочно соображал, как же объяснить корешу, что я чувствую.
– Цепочка не должна рваться, – сказал я. – Я жертвую собой ради Ветки, которая готова пожертвовать собой ради Макса. Это мой выбор. Я ведь не могу отпустить Макса на верную смерть, верно?
– А я тебя могу отпустить?!
– А ты вытащишь отсюда Ветку. Не сделаешь этого, она погибнет. Как ты не поймешь-то? Так цепочка не порвется. Станет короче, но не порвется. Цепочка не должна рваться…
– Да какая еще, к дьяволу, цепочка?! – вылупился Дега.
Полукруглая кромка обрыва маячила впереди, то сжимаясь до размеров точки, то расползаясь чудовищной черной ухмылкой; то приближаясь на расстояние вытянутой руки, а то вдруг уносясь к недосягаемому и невидимому горизонту.
Это все потому, что никак не удается полностью открыть глаза. Сковывающая слабость разливается по телу, которое на каждое движение отзывается болью. Так хочется подчиниться этой слабости, застыть в безболезненном покое… Но останавливаться нельзя. Никак нельзя. Совершил ошибку – будь добр, исправь ее. Пока есть такая возможность.
Еще несколько невыносимо трудных рывков, взрывающих в голове и груди огненные шары боли, – и Комиссар свесил руку в провал котлована… в черноте которого угрожающе поблескивали металлические грани Объекта.
Добрался. Самое тяжелое позади. Осталось всего-то ничего…
Он подтянул к себе рюкзак, немеющими пальцами расстегнул молнию. Ему открылась угловая часть металлической коробки, сплошь опутанной проводами, оклеенной скотчем. Он потянул коробку сильнее, и та вдруг выскочила целиком.
Где же здесь?..
Ага, вот он – примотанный к коробке скотчем обыкновенный выключатель, неновый уже, потертый; до того как оказаться на этой коробке, не один год, вероятно, верно и мирно служивший жильцам какой-нибудь квартиры.
Комиссар погладил рычажок выключателя, зафиксированный от случайного нажатия нахлестом скотча. Подцепил ногтем, содрал клейкую полоску.
Вряд ли это устройство рассчитано на немедленное срабатывание… Так и есть: надавив рычажок выключателя, он услышал, как в коробке что-то
