– Я думаю, можно обсудить занятия.
– Да-да, – яро закивал Эрик и, подхватив под руку уже открыто улыбающуюся жену, спешно направился прочь из комнаты.
– Что это сейчас было? – ошарашенно спросила я у князя.
Редклиф лукаво улыбнулся.
– Лукреция рассказала, о чем думал ее отец. Его, как и многих, смутила твоя одежда.
Я фыркнула.
– То есть она…
– Да, читает мысли. У Эрика и Ванессы ушло много времени, чтобы приучить дочь к тому, что рассказывать вслух то, что она прочла в головах людей, неприлично.
– Видимо, безуспешно.
– На самом деле наоборот, просто она не всегда считает это правильным. Пойдем, ближайшие три часа мы проведем вместе.
Направляясь вслед за Фордайсом к девочке, которая уже лазила в груде мячиков, я спросила:
– Но зачем это?
– Лукреции требуется общение с нами. Судьба распорядилась так, что дар проснулся рано, а вот совершать прыжки во времени она пока не может. Общество творцов просто необходимо ребенку для полноценного развития.
– Да уж. Нам с тобой в этом отношении было намного проще.
Последующий час мы играли в пиратов на большой игровой площадке, а Лукреция все больше и больше пленяла меня. По-детски простодушная, не по возрасту серьезная и проницательная, она казалась странной, и я надеялась, что ее особенность не помешает ей устроить свою жизнь, когда она вырастет.
Знать мысли окружающих – это тяжелое бремя. А мне нравилась юный творец, и я желала ей всего хорошего.
– Вы готовы к штурму? – крикнул с другой стороны игровой площадки Фордайс, стоя в одной из башенок.
Я восхитилась его красотой: Редклиф был неприлично хорош с пиратской повязкой на голове. Он всегда такой правильный, такой важный, но когда позволял себе расслабиться, становился милым и обаятельным.
Я понимала, почему он был близким другом отца. Фордайс – человек редких душевных качеств. И тем сложнее мне было смириться с тем, что он никогда не будет моим, что он любит и хочет не меня.
Сердце пронзила боль.
– Ты неправа.
– Что? – непонимающе посмотрела я на Лукрецию и, осознав, что она прочитала мои мысли, покраснела.
– Говорю: ты неправа.
– Вы готовы? – повторил свой вопрос князь.
– Нет! – выкрикнула я и снова обратилась к девочке: – Что ты имеешь в виду, говоря, что я неправа?
– Тебе больно, и от этого мне больно, а причин расстраиваться нет.
– Почему ты так решила? – Я смотрела на нее как на свою последнюю надежду.
– Потому что знаю его мысли. Он думает только о тебе и хочет только тебя.
Я покраснела.
– Что значит «хочет»?
– Человеческая нужда. Ты думаешь, что он любит другую, но на самом деле это не так, он любит только тебя. Всегда только тебя, с самого начала. Ты его нужда и мания, его жизнь крутится вокруг тебя.
– Откуда ты знаешь? Ты же еще маленькая, – выдохнула я.
– Я начала слышать мысли людей раньше, чем говорить. Мысли сверстников неинтересны, как и общение с ними, вы – другое дело, – рассмеялась девочка, бросаясь в атаку.
А я завороженно смотрела вслед взрослому ребенку.
Прокручивая в голове то, что услышала от Лукреции, я совсем не подумала об организации штурма, и мы проиграли. Девочка в руках переодетого пирата смеялась, а я думала о ее словах.
Должна ли я верить услышанному? В любом случае истолковать любовь Фордайса можно двояко. Привязанность как к женщине или как к дочери близкого друга? Я всей душой надеялась на первый вариант, но и второй исключить нельзя.
В момент моих размышлений на меня налетела Лукреция и свалила с пластикового борта в море шариков. Барахтаясь, я схватила ребенка в охапку и, прижав к себе, принялась щекотать.
Заливисто рассмеявшись, девочка вывернулась и посмотрела на Фордайса, странно взирающего на нас. В его глазах плескались необычные чувства…
