– Ди, дети, – скомандовал водитель, включая заднюю передачу, – расстегните ремни, прямо сейчас, а когда я откашляюсь, постарайтесь как можно быстрее лечь на пол, прижаться к нему и закрыть головы руками.
Незнакомец подошел к окну:
– Выходите из машины. Все, кроме мальчика.
– Зачем? – спросил Джек.
Дуло дробовика легло на стекло примерно в шести дюймах от его левого уха. Оно было так близко, что он чувствовал его тепло, и понял, что из него совсем недавно стреляли.
– Мистер Колклу, вам не стоит так себя вести. Выключите двигатель.
К ним подошли остальные члены банды.
Джек откашлялся, с силой вдавил ногу в педаль газа, и «Лендровер» рванул назад. Лебедка разбила заднее стекло, и во все стороны полетели осколки. Одной рукой Колклу схватил горячий ствол, а другой запустил двигатель. Выстрел из дробовика оглушил его, выбил стекло в окне, и отдача вырвала ствол из его руки вместе со слоем обожженной кожи. Он слышал только далекий звон, точно звучала симфония старых телефонов, спрятанных где-то под землей.
Затем возникло несколько вспышек, и окно у переднего пассажирского сиденья разлетелось на мелкие осколки. Несколько из них вонзились Джеку в правую щеку, но он снова вжал педаль газа в пол и крутанул руль, чтобы не зацепиться за ветки лежавшего на дороге дерева.
«Дискавери» на бешеной скорости промчался по траве и сорнякам пустой стоянки. Машину швыряло из стороны в сторону, и водитель с трудом удерживал руль. Затем он свернул на заросшую травой дорожку, пронесся сквозь изгородь высотой в шесть футов на скорости тридцать миль в час и влетел во двор кирпичного ранчо.
Автомобиль промчался по саду, где росли розы, и прямо по купальне для птиц, а в следующее мгновение проскочил сквозь ограду рядом с домом на пустую подъездную дорожку и дальше, на тихую улицу.
Джек проехал на скорости семьдесят пять миль четыре квартала, не обращая внимания на знаки «Стоп» на двухсторонних и четырехсторонних полосах и один темный дорожный знак, пока не увидел вдалеке огни – быстро приближающийся перекресток с бульваром Ломас. Тогда он сбросил скорость и наконец остановился на обочине. В зеркале заднего вида царил мрак и не было видно никаких фар. Джек прислушался, пытаясь уловить звук приближающихся машин, но слышал только тот самый приглушенный звон телефонов и чувствовал, как пульсирует боль в левом ухе. В следующее мгновение он понял, что его отчаянно трясет.
– Кто-нибудь пострадал? – спросил он.
Ди поднялась с пола и что-то ответила.
– Я тебя не слышу, – сказал Джек. Он оглянулся на заднее сиденье и увидел, как на нем устраивается Наоми. – Где Коул? – Ди повернулась назад и, прижавшись к спинке сиденья, принялась шарить на полу в том месте, где спрятался их младший ребенок. – Коул в порядке? – Бормочущие что-то голоса стали громче. – Кто-нибудь скажет мне, что с моим сыном?!
Миссис Колклу снова села прямо, притянула к себе лицо мужа и прижалась губами к его уху:
– Прекрати кричать, Джек. С Коулом все хорошо. Просто он испугался и лежит на полу.
Колклу проехал шесть кварталов к бульвару Ломас. В этой части города электричество еще работало. Фонари, освещавшие дорогу, светофоры, а также сияющие вывески ресторанов быстрого питания тянулись на мили в обе стороны, точно ослепительный мираж цивилизации. Включился оранжевый сигнал резервного бензобака.
Когда они проезжали через кампус медицинского факультета университета, кто-то вышел на дорогу, и Джеку пришлось сильно крутануть руль, чтобы не сбить этого человека.
Ди что-то сказала.
– Что? – оглянулся на нее по-прежнему плохо слышащий водитель.
– Вернись! – крикнула она.
– Ты сошла с ума?!
– Это пациент!
Колклу развернулся на пустом бульваре, поехал назад к больнице и остановился на обочине. Мужчина уже находился на середине дороги. Он был босиком и постоянно спотыкался; казалось, вот-вот упадет. Высокий и худой человек с обритой головой и длинной раной, идущей от левого уха через весь череп – чтобы зашить ее, явно требовалось несколько сотен стежков. Ветер трепал его рубашку, открывая голые, похожие на палочки ноги.
Джек опустил окно, когда мужчина, задыхаясь, налетел на дверцу. Он попытался что-то сказать, но никак не мог отдышаться и только открывал и закрывал рот. От него пахло больницей и смертью.
Наконец он поднял голову и заговорил тихим и хриплым от долгого неупотребления голосом:
– Что происходит? Я проснулся несколько часов назад. А все врачи и сестры куда-то подевались!
