закрыта, внутри стало совершенно темно, но когда трейлер начал раскачиваться, Колклу почувствовал, что его плечи задевают других людей, между которыми он сидел. Шум сбивал с толку – далекий рев двенадцатицилиндрового дизельного двигателя автопоезда, более близкое громыхание шин по неровному асфальту, детские крики, женский плач, с полдюжины голосов, о чем-то переговаривающихся шепотом…
– Спрашиваю у парня, которого только что посадили сюда, – сказал мужчина, сидевший у противоположной стены трейлера. – Где мы находимся?
– На горном перевале в Вайоминге. Неподалеку от Джексона, – ответил Джек. – А вы знаете, куда нас везут?
– Никто ничего не знает.
– Как вы сюда попали?
– Меня схватили два дня назад возле Денвера.
– Здесь кто-то умер?
– Да, поэтому так пахнет. Они впереди.
Когда машина преодолела перевал, давление на уши Джека уменьшилось. Из того, что осталось от его безымянного пальца, на брюки капала кровь, так что он спрятал руку под куртку и попытался обернуть футболку вокруг открытой раны. Накатившая волна боли была такой сильной, что его едва не вырвало, когда он прикоснулся к зазубренной фаланге безымянного пальца.
Ребенок плакал уже минут тридцать.
– Кто-нибудь держит этого малыша? – спросил наконец Джек.
– Сожалею, – ответил ему женский голос. – Я пытаюсь ее успокоить…
– Нет, я не жалуюсь, просто… здесь ничего не видно, и я хотел убедиться, что ее кто-то держит на руках, – пояснил Джек.
– Да, держу…
Внутрь трейлера совсем не проникал свет, и поначалу складывалось впечатление, что они едут по извилистой дороге, однако постепенно крутых поворотов стало меньше.
Кто-то вложил в руку Джека пластиковую бутылку с водой.
– Один глоток, – послышался из темноты голос еще одного из пленников.
Джек без колебаний поднес бутылку ко рту, сделал глоток и передал ее дальше.
– Спасибо, – услышал он голос пожилой женщины.
С каждым мгновением Колклу уезжал все дальше от своей семьи. Его мучили мысли о том, что жена с детьми остались одни, без пищи и воды, напуганные не меньше, чем он, и ему безумно хотелось оказаться рядом с ними или умереть прямо сейчас. Он пытался об этом не думать, но перед глазами у него маячили Ди и дети внутри трубы. Они уже наверняка начали о нем беспокоиться. Пройдет еще некоторое время, и родные станут искать его на строительной площадке, звать его, сначала спокойно, но чем дальше, тем более испуганно и громко, и его имя будет эхом разноситься по лесу. Колклу слышал эти крики почти как наяву, и это разрывало ему сердце.
Джек не сказал им, куда направляется. Он ведь и сам этого не знал. Может быть, они поднимутся на перевал, но там никого не окажется, и к этому моменту Ди впадет в отчаяние. Наоми, а за ней и Коул заплачут, если поймут, что произошло. Подумают ли они, что он их бросил? Или решат, что просто забрел в лес, где его ранили или убили? Как долго они смогут продолжать поиски и что с ними станет, когда они сдадутся?
Джек открыл глаза. Дизельный двигатель перестал работать, а ребенок больше не плакал. Голова Колклу покоилась на плече пожилой женщины, сидевшей справа, и он почувствовал, как ее рука скользнула по его лицу.
– И это пройдет, – прошептала женщина. – И это пройдет.
Джек поднял голову:
– Извините, я не…
– Все в порядке, я не против. Вы плакали во сне.
Мужчина вытер глаза.
Дверца распахнулась, и полуприцеп заполнился светом заходящего солнца вместе с порывом обжигающе холодного воздуха. На пандусе стояли два солдата с автоматическим оружием в руках.
– Всем встать, – сказал один из них.
Пленники начали подниматься, и Джек тоже поспешил выполнить приказ.
Вслед за остальными он спустился по металлическому пандусу на траву. У него кружилась голова, и его слегка пошатывало.
Стоявший внизу солдат показал в сторону открытого поля.
– Ты голоден? – спросил он Джека.
– Да, – не стал отрицать тот.
– Еда там.
– Почему нас…
