пока сознание не потерял. А очнулся уже тут, живой. Вот и вся история.
— У меня не лучше, — скривился Иридан, отряхнув несуществующую пыль с рукава своей куртки. — На дне озера оказался. В мешке. К ногам камень привязан, веревка от магии зачарована. Руки спутаны, будто я вор какой. Во рту — кляп. А вокруг красты[2] плавают… Весело побултыхался, одним словом. Чуть с ума не сошел, пока всех тварей не перебил. Само собой, на ощупь — ничего ж не видно. Как вцепится в меня кто-то, так я по тому месту и бил. Иногда попадал, чаще промахивался. Хорошо, стая оказалась небольшой. А потом магия закончилась и заклинание воздушного пузыря — единственное, что мне неплохо дается, — перестало работать. Но еще до этого появилась вторая стая крастов, и теперь мне все время кажется, что кто-то жрет меня заживо.
Мы угрюмо помолчали, думая каждый о своем. Я, если честно, была в шоке — не ожидала от наставников такой жестокости. Остальные, судя по всему, еще не отошли от переживаний. А потом откуда-то издалека раздался сердитый голос Элая:
— Так вы идете или нет? Время уже на исходе!
— Куда это нас? — встрепенулся Иридан, машинально нащупывая что-то на поясе.
— Понятия не имею, — хмуро отозвался Риер, но первым двинулся следом за убежавшим далеко вперед целителем. — Элай толком ничего не сказал, но я так понял — нас ждет еще одно испытание.
— Если оно будет таким же, как первое, я точно постараюсь кого-нибудь прибить. Хватит с меня гробов, — проворчал Матиас, раздраженно запахнув куртку и неспешно направившись за нашим лордом. Вместе с ним сдвинулся с места и Иридан, бурча себе под нос что-то весьма нелестное в адрес учителей.
Мы с Тиссой промолчали, но делать нечего, пришлось тоже идти. И лишь когда длинный, постепенно сужающийся коридор вывел нас к большим распашным дверям, в щель между которыми радостно било солнце, девочка внезапно сказала то, на что никто больше не обратил внимания.
— А нам уже можно друг с другом общаться? Запрет на обсуждение снят? Да, Хейли?
При виде нас Элай прекратил метаться возле дверей и воззрился на шедшего впереди Риера с таким неодобрением, будто тот был в чем-то виноват.
— Самое интересное пропустим, — проворчал целитель, дождавшись, когда мы подойдем все. — Вам-то что — еще насмотритесь, а у меня, между прочим, последняя практика в Школе.
— На что мы насмотримся? — со свойственной ему невозмутимостью осведомился молодой лорд. Но Элай только раздраженно отмахнулся и, отвернувшись, с силой толкнул дверные створки.
Солнечный свет ударил по глазам с такой силой, что я против воли зажмурилась. Одновременно в коридоре дохнуло морозной свежестью. Мощный порыв ветра тут же отшвырнул двери обратно, едва не зашибив остановившегося на пороге целителя, но тот лишь буркнул что-то невнятное, щелкнул пальцами, и тяжелые створки, которые должны были снести его с ног, мгновенно замерли в одном положении, недовольно скрипя и подрагивая от невидимого напора.
— Быстрее давайте, — проворчал парень, отступая в сторону и освобождая проход. — Ветер тут всегда ураганный — горы. Проходите и сразу вставайте в крайний левый ряд. И смотрите под ноги — сюда иногда всякий мусор заносит.
С трудом разлепив веки и проморгавшись, я приложила ладонь к глазам, чтобы солнце не так слепило, осторожно сделала несколько шагов, прикрываясь спиной Риера как заслоном от сумасшедшего ветра. Поежилась от пронизывающего холода, торопливо застегнулась на все пуговицы. А затем осторожно выглянула из-за плеча парня и… остолбенела.
— В крайний ряд! — тут же прошипел сзади Элай и, судя по раздавшемуся грохоту, отпустил-таки дверные створки. После чего бесцеремонно подтолкнул меня в спину и раздраженно рыкнул: — Давайте, давайте! Не стойте столбами! Мы и так последние!
С трудом переставляя разом ставшие ватными ноги, я проследовала за таким же опешившим лордом. Послушно остановилась, где сказали, едва не дыша Риеру в затылок. Беспокойно огляделась, чувствуя непривычную робость. Но затем вдруг поймала себя на мысли, что боюсь, плюнула на все и нырнула в состояние внутреннего покоя.
Буквально через пару секунд мне полегчало. Нависающие над головами отвесные горы, плотно подступающие со всех сторон, перестали угрожающе скалиться острыми пиками; стоящие впереди мрачные тени с развевающимися крыльями превратились в учеников, одетых в стандартную черную униформу и длинные плащи, а узкий, натертый до зеркального блеска какой-то непонятной магией и выдающийся далеко вперед утес уже вовсе не казался таким уж ненадежным. Хотя смотреть себе под ноги и видеть вместо камня ослепительно голубое небо с белыми облачками было жутковато. Да и от ощущения, что скала под нами — это всего лишь огромное и очень хрупкое зеркало, — было непросто избавиться.
Придя в себя, я украдкой посчитала учеников: десять рядов по пять человек в каждом. Парни или девушки, со спины не очень-то понятно, потому что некоторые юноши носили косы, а примеченная мной пара девушек, напротив, короткие прически, однако соотношение было явно не в пользу женского пола. К тому же некоторые ряды оказались неполными — где одного, где двоих не хватало. Но настораживало, что учеников выстроили не абы как: самые высокие находились в правом дальнем углу, а дальше — по убывающей, равномерно уменьшая высоту получившегося прямоугольника, словно это имело большое значение. Какое — я, как ни ломала голову, не поняла, но была вынуждена признать, что в чем-то фигура получилась даже гармоничной, хотя возраст и
