– Прикажите ван Россому освободить бриг и экипаж!
– Даже не знаю, о чем вы говорите, капитан.
– Ну, не знаете так не знаете! – Лиза едва не сорвалась на площадную брань, но все-таки удержалась, взяла себя в руки. – Только учтите, граф, не дай вам бог заиметь такого врага, как я. Вы меня рассердили, это так. Но, если с
– Договаривайте, капитан! – с оттенком холодного пренебрежения в голосе предложил Диспенсер.
– Я вас, граф, на дне моря найду, – предупредила Лиза, – и мало вам, обещаю, не покажется!
– Увидим! – бросил Диспенсер в ответ и положил трубку, лишив Лизу возможности оставить последнее слово за собой.
«Сукин сын!»
Честно говоря, у Лизы была слабая позиция, и лорд Диспенсер это прекрасно понимал. В сущности, на руках у нее был всего один козырь – изувеченные в бою английские корабли. Но пойди, найди их, эти корабли, скрываясь в дебрях черной Африки! А доберется Лиза до Европы – если действительно выберется из Заранга и доберется до Себерии, – иди еще докажи, что ты не верблюд, и заставь английские власти расследовать инцидент, который то ли произошел, то ли нет, в далекой, как луна, Ярубе. Да если и произошел, то где именно и почему? Возможно, и в самом деле виноваты британцы, но также возможно, что как раз не они, а сам техасец спровоцировал чреватое жертвами боестолкновение. А может быть, и вовсе – «ошибочка вышла». Да и от связи с ван Россомом Диспенсер мог отпереться. Все так, но и не поговорить с ним «по душам» Лиза не могла. Вот и поговорила.
Вообще-то это была чистой воды авантюра. Вполне в стиле обычных Лизиных безумств. Но, с другой стороны, победителей не судят, не правда ли? Другое дело, что не все победители доживают до суда истории, и это как раз то, что легко могло случиться с Лизой и ее маленьким отрядом.
До северного берега озера добрались уже под встающим солнцем. Спрятали лодку. Замели следы. И поспешили на базу. Устали ужасно – всю ночь на ногах, – да и поволноваться пришлось. Поэтому, добравшись до «крепости за скалой», лишь поели по-быстрому, наскоро пересказав не ходившим в рейд товарищам события прошедшей ночи, и завалились спать.
Лиза забралась в тень под навес, улеглась на кучу свежих листьев – не слишком мягко и пахнет аптекой, но зато мошкара не донимает – закрыла глаза, и всё, собственно. Свет разума померк, и в пространство Лизиного сна вошли чудовища. Имя им было Соблазн и Вожделение, Похоть, Страсть, Разврат и Порок. Хотелось так, что от желания даже во сне сводило челюсти, и черное пламя сжигало низ живота. В помрачении Лиза готова была отдаться любому из демонов, обольщавших ее обещанием «невиданного счастья». Однако где-то в глубине ухнувшего в сонный морок сознания Лиза помнила о достоинстве и чести и сопротивлялась, как могла, инкубам и суккубам, совращавшим и искушавшим ее каждый на свой манер. Ее то окатывала волна недвусмысленных ощущений, то перед ее взором возникали картины соблазнительных в своей реальности соитий, то запах мужчины заставлял кипеть кровь.
«Запах мужчины… Почему бы и нет?»
Жаркий, пропитанный запахом духов и пота воздух. Танцпол, натертый воском паркет… Короткий подол платья «в облипку», свинг и шимми… Чарльстон и фокстрот, черный джаз… Ударившее в голову шампанское, и рука широкоплечего незнакомца, медленно и неотвратимо скользящая по «второй коже» – по тонкому шелку платья, спускаясь с талии на задницу. Ужасно неприлично, но приятно – черт возьми! – и если выключат свет, а его наверняка выключат, потому что так делают всегда… Ох, даже во сне ей стало жарко от предвкушения! Его рука, ее бедро, и край подола так близко, что только руку протяни… А под платьем шелковые чулки… Они, возможно, и не самая практичная вещь – уж Лиза-то знает! – но чулки на резинках невероятно соблазнительный предмет женского гардероба. А между тем барьер подола пройден, и, если пальцы мужчины поднимутся выше, он коснется ее кожи и почувствует жар ее тела. Ее страсть. Ее желание!
Бог его знает, откуда что взялось, и чем бы все это закончилось, но Лизу разбудили, не дав досмотреть «фильму» до конца. Растолкали, наорали и даже водой в лицо брызнули.
Она вздрогнула и разом открыла глаза.
– Что?
– Тревога! – зашипела ей в ухо Анфиса.
– Вставайте, командир, по наши души пришли! – крикнул Нильсен, протягивая ей винтовку.
И тут Лиза услышала близкую стрельбу, и сон как рукой сняло.
Она вскочила на ноги и огляделась. Весь лагерь был в движении, и эта суета под аккомпанемент ружейных выстрелов Лизе решительно не понравилась. В ней, как это ни странно, учитывая склонность Лизы к чисто женским излишествам, все больше и больше прорастал военный человек. «Сапог кирзовый, правый».
«Бардак! – подумала она с поднимающимся в душе холодным гневом. – Распустил вас Райт, люди! Никакой дисциплины! Но ничего! Я вас, голуби, еще построю и научу ходить гусиным шагом[9]!»
– А ну все тихо! – приказала она.
