– Вы Лиза?
– Лиза? Откуда вы?..
– Джейкоб прислал мне три письма, – объяснила Кэтрин Паганель. – Одно в июле, два других в сентябре. И во всех трех он пишет о некоей Лизе – Елизавете Браге. Я нашла ваше фото в себерском «Фасоне». Вы интересная женщина, Лиза, я понимаю своего сына. Сейчас он в Лондоне, в отеле «Эксельсиор». А где вы?
– Я в Амстердаме.
– Ну, это же рукой подать. Приезжайте, Лиза! Мы встретим Джейкоба вместе.
– Увы, госпожа Грант, сейчас я немного занята, но может быть позже…
– Позже у нас будет совсем поганая погода!
– Так у нас в Себерии не лучше!
На том и расстались, но чуть позже Лиза позвонила в Лондон, и вот этот выстрел оказался безошибочным. Разговор получился славный, хотя «о чувствах» Джейкоб ни разу не упомянул, да и Лиза не осмелилась. Просто поболтали, открыв счет нечастым, но обязательным телефонным разговорам и, разумеется, дав старт переписке.
«Роман в письмах… Отчего бы и нет?»
Итак, ни к Нольфу, ни к Скиапорелли Лиза по здравому размышлению обращаться не стала.
«Ну их совсем! И без них обойдусь!»
Лезть к лорду Диспенсеру посчитала безрассудством. «Что я совсем умом рехнулась?!» – но зато нежданно-негаданно получила приглашение на рождественский обед к полковнику Штоберлю. Впрочем, не совсем рождественский, и уж точно не обед, потому что, если двое сидят за накрытым столом, но не столько едят, сколько разговаривают, это вряд ли можно назвать трапезой.
– Почему? – Первый вопрос, как дебютный ход. Он задает тон беседы.
– Наверное, потому что я не злодей, – усмехнулся полковник, вполне оценив ее вопрос.
– Это обнадеживает, но ничего не объясняет, – возразила Лиза.
– Вы мне интересны, а теперь и симпатичны. Как вам такое объяснение?
– Заигрываете?
– Ни в коем случае!
– Тогда что?
– Вы удачливая женщина, баронесса. Такое иногда случается, хотя и редко. С вами нужно дружить, тогда, возможно, магия вашей удачи коснется и меня.
– Поэтично! Вы в это верите?
– Это не вопрос веры, Елизавета Аркадиевна. – Как ни странно, это свое «Елизавета Аркадиевна» полковник Штоберль произнес по-русски и без акцента. – Здравый смысл и никакой мистики. Задайтесь вопросом, баронесса, есть ли у меня причина желать вам плохого?
– Я не знаю, – Лиза пожала плечами и достала из сумочки портсигар. Разговор ей начинал нравиться, полковник тоже.
– Ни одной причины, – улыбнулся полковник.
Большие люди умеют казаться добродушными, у полковника это тоже получалось, но Лиза на его счет не обольщалась. Тот еще злодей, что бы он там ни говорил!
– Допустим, – кивнула она. – Но все равно не понимаю: не враг еще не означает друг. Я-то вам зачем? В чем ваш интерес?
– Ладно, – кивнул полковник, пододвигая к себе кисет и трубку. – Вы правы. Я объясню. Но сначала, баронесса, ответьте на вопрос: что вам яруба?[14]
– Это вы Шекспира так цитируете?
– Вы образованная женщина, – улыбнулся полковник, набивая трубку. – И все-таки?
– Тюрдеев считал, что я сама и есть яруба.
– Серьезно? – поднял взгляд Штоберль. – Так и сказал?
– Ну, может быть, не этими словами…
– Бедняга! – вернулся полковник к своей трубке. – Совсем спятил! Но я вас не об этом спросил.
– Тогда объяснитесь! – пыхнула Лиза папироской.
– Что ж… У каждого, Елизавета Аркадиевна, в этой истории свой интерес. Нольф хочет разбогатеть. Ученый он, если правду сказать, посредственный. Знает предмет поверхностно, хотя и умеет надувать щеки. Мари Нольф девушка, не в пример отцу, умная. Аналитический склад ума, неплохое знание предмета… Но она забила себе голову всякой романтической чушью. У яруба, знаете ли, как и у любого достаточно развитого народа, существует своя мифология. Причем отделить сказки и героические песни от религиозно-этических сочинений зачастую невозможно. Во-первых, у яруба весьма