– Ва алейкум ас салам… У вас все нормально?
Мужской голос, чистый, чуть хриплый. Но амир Ислам знал о том, что голос был модулированный. Он никогда не видел того, с кем он разговаривает, и даже не знал, кто он. Разговор шел на одном из диалектов урду, который амир Ислам знал хорошо. Абонент на другой стороне провода, видимо, пользовался автопереводчиком.
– Да…
– Мы не получили товар.
– Были небольшие проблемы.
– Но сейчас все нормально?
– Да… сейчас все нормально. Товар готов к транспортировке.
– Окно будет через три дня. Координаты сообщу позже. Соблюдайте осторожность.
– Аллах не оставит нас своей милостью.
Абонент отключился. Амир Ислам зло ткнул в трубку, отключая связь, сунул трубку своему человеку. Тот тут же начал доставать СИМ-карту и аккумулятор – дураков здесь не было.
Амир Ислам подошел к вертолету и откатил в сторону боковую дверь. Вертолет был в спасательной комплектации, с лебедками по обе стороны кабины. Внутри вертолета ждали своего часа увязанные в сверхпрочные сетки из высокомолекулярного полиэтилена мешки, на каждом из которых было число 999.
Вязанок с мешками было много. Это хорошо, что на вертолете есть лебедки, это позволяет выгружать товар в условленном месте, не совершая посадки. Можно, конечно, и сбросить, но вертолет нестабилен у земли, и все умные люди это знают. Тем более такой вертолет в стелс-комплектации, позволяющей безнаказанно пересекать прикрытый системами ПВО Периметр. А терять такой вертолет неохота – те, кто дал его ему, предупредили, сколько он стоит.
Это были те же люди, которые выкупали его товар на той стороне границы. Те, которые общались с ним только по спутниковому телефону. Те, у которых была возможность получить секретный армейский вертолет и передать его наркоторговцам.
– Ислам-эфенди…
Амир Ислам толкнул дверь вертолета назад и зашиб руку. К нему бежал Искандер, его сын от русской рабыни, очень умный мальчик для семнадцати лет. Амир держал его на положении привилегированного раба, доверив очень важное – финансовые операции. Никому из своих детей он не рискнул бы их доверить. Ему не хотелось признавать, что это такой же его сын, как и законные дети. Хуже всего, он самый умный и серьезный из всех, единственный такой. Только Аллах знает, что будет, когда он…
У Искандера был ноутбук последней модели.
– Чего тебе?
– Деньги только что пришли. Но не все.
– Сколько не хватает?
– Двухсот тысяч.
– Ничего не предпринимай. Разгони, как обычно.
– Слушаюсь, эфенди Ислам…
Парень с ноутбуком убежал в дом. Настроение упало ниже плинтуса, амир махнул рукой, чтобы охрана следовала за ним, и пошел за вертолетную площадку.
Место для казней было оборудовано на задах участка. Как и все амиры, Ислам-эфенди имел собственную подземную тюрьму, куда сажал неугодных ему людей. Тюрьма почти пустовала, потому что Ислам-эфенди считал невыгодным содержать и кормить тут людей – он или получал выкуп с родственников и отпускал арестованного, или обращал его в рабство и отправлял на плантацию работать, или казнил. Кстати, в отличие от многих других амиров амир Ислам не практиковал предписанных шариатом нормированных телесных наказаний худуд, потому что человек с отрубленной рукой или ногой не принесет пользы и не сможет работать, это будет плохой раб.
Амир Ислам был очень практичным человеком…
Спустившись на первый этаж подземной тюрьмы, он прошел узким коридором, и лысый палач почтительно распахнул перед ним дверь, откуда исходил дикий, нечеловеческий вой…
Казнь – это не просто устранение человека из жизни. Это было бы слишком просто, да к тому же лишено смысла – жизнь в халифате мало чего стоит. Казнь – это послание всему миру, урок на будущее, выражение воли хозяина. Амир Ислам редко прибегал к казням, потому что от казненного человека нет никакого прока, он не сможет работать. Но этот негодяй обворовывал его и, как установил амир Ислам, украл не меньше двухсот килограммов товара за последние годы, пустил его налево: смешал с какой-то дурью и начал продавать через родственников на базаре, как ханыгу [68], идиот. Переводил товар высшего качества в бросовый! Собственно, идиотизм человека, которого он поставил на плантацию, которого он
