– Чего уставился? – спросила Джолетта кота, который сел напротив и неотрывно на нее смотрел. – Нет у меня ничего. Ни сыра, ни мяса, ни даже захудалой тухлой рыбы.
Кот недоверчиво склонил голову набок.
– Что? Правду говорю!
С давнего времени к животным она относилась прохладно. Не то чтобы не любила, но и не питала к ним особой симпатии. Исключение составляла разве что ее собственная породистая лошадь, которую отец подарил на восемнадцатилетие, и старый пес Шорох, живущий в замке столько, сколько Джолетта себя помнила.
Тем временем кот улегся на живот, положив крупную морду на лапы, и вздохнул. Казалось, это животное давно привыкло, что люди в лучшем случае безразличны, а в худшем – жестоки. По крайней мере, сидящий перед ним человек не кидается на него с палкой и не пытается потаскать за хвост, как делали накануне визгливые маленькие люди, именуемые детьми.
Глаза, голодно и устало смотрящие на Джолетту, были разных цветов – один зеленый, другой голубой. И было в них что-то такое… что-то, похожее на понимание. Словно зверь в самом деле знал, что помощи ждать неоткуда и во всем мире он никому не нужен. В памяти Джолетты снова предстали картины ее детства – она чувствовала себя примерно так же, одиноко сидя в своей комнате и молча глотая льющиеся слезы.
Неожиданно в ее сердце что-то кольнуло. Она смотрела на почти умирающее животное и испытывала чувство, которое больше всего походило на жалость. Джолетта уже и не помнила, когда в последний раз в ее душе ощущалось такое мучительное щемление, и была уверена, что давно разучилась сострадать.
– Эй, блохастый. – Джолетта махнула рукой, указывая коту на свои колени. – Иди сюда. Хотя бы согреешься.
Кот приподнял голову, и в его взгляде снова отразилось недоверие.
– Иди, пока не передумала, – поторопила его Джолетта, нервно сминая одной рукой ткань платья.
Ночь выдалась холодной, ощущалось дыхание первых осенних заморозков, и зверь, как бы ни боялся случайной встречной, все же не устоял перед возможностью отогреться рядом с другим существом. Он медленно, прихрамывая на переднюю лапу, подошел к Джолетте и неуверенно устроился около нее, прижавшись тельцем к ее ногам, – забираться на колени кот все же не рискнул.
Джолетта подняла руку, и зверек тут же инстинктивно вздрогнул, но она лишь несмело погладила его по голове. Спустя несколько минут кот, не веря своему счастью, довольно и громко мурчал, а Джолетта чувствовала, как на душе светлеет. Она и не думала, что дарить кому-то радость может быть так приятно.
– Спи, блохастый, – продолжая водить пальцами по спутанной шерсти, сказала она. – Спи…
Темный лес продолжал шуметь, прогибаясь под порывами бунтующего ветра, луна криво выглядывала из-за облаков, а мрачные тени постепенно отступали, испуганные неожиданным проблеском незримого света, которым в эту ночь были окружены двое – девушка и кот.
Глава 14
Отперев дверь, Грэм вошел внутрь своего дома. С переездом госпожи Лили и Рика в академию особняк словно утратил свою душу и сейчас казался пустым и унылым. Эльза тоже собрала свои вещи и, насколько было известно Тайрону, переехала жить к графу Стинсону, который давно с интересом поглядывал в ее сторону. Конечно, его состояние и положение в обществе были не такими значительными, как у Грэма, но Эльзе выбирать не приходилось.
Вспоминать о бывшей любовнице было крайне неприятно. Только недавно Тайрон стал осознавать, что бесконечно устал от подобных отношений. Все, что было нужно от него женщинам, – это титул и богатство, ради которых они были готовы терпеть его непростой характер. После трагической гибели родителей и долгих лет, проведенных в стенах детского приюта, Грэм научился всего добиваться сам – сам поступил в академию, сам сделал карьеру и сам заработал дворянский титул. Эти же события сделали его таким, каким он был сейчас, – резким и закрытым, привыкшим решать проблемы в одиночку. Пара близких друзей, включающих Ароса Лосгара, знали его и с другой стороны, но даже им он никогда до конца не открывал свою душу.
Тайрон поднялся на второй этаж и, войдя в одну из гостевых комнат, аккуратно опустил на кровать измученную проявлением дара студентку. Сейчас Ника выглядела как никогда беззащитно – веки сомкнуты, бледные губы слегка приоткрыты, а каштановые кудри растрепались, окружив их обладательницу шелковистым ореолом.
Некоторое время Тайрон неподвижно стоял у изголовья кровати, не сводя с Ники задумчивого взгляда. В ней определенно что-то было. Когда он попытался коснуться ее мыслей, чтобы блокировать потоки энергий, то обнаружил, что не может не то что углубиться, а даже прочитать верхние слои ее сознания. При этом никакого видимого блока на них не стояло. Это было более чем странно, и Грэм, которому за время долгих лет практики доводилось сталкиваться с разными ситуациями, такое видел впервые.
Все так же задумчиво он отошел от кровати и разжег в камине огонь, пламя которого услужливо обласкало спальню теплыми ярко-оранжевыми бликами. В это время Ника приоткрыла глаза и тяжело вздохнула, чем вновь привлекла внимание Тайрона. Увидев, что она очнулась, лорд Грэм спустился на первый этаж и вскоре вернулся, держа в руках бутылку крепкого вина.
– Выпей, – скомандовал он, плеснув в бокал гранатового цвета жидкость. – Станет легче.
