в сорок первом: «Яйко, курка, млеко есть?»
Дворфа вцепилась руками в запястье парня, но, даже не смотря на свою недюжинную силу, отцепить его от своей шеи не смогла. Матвей, словно после долгой спячки (когда притворялся умалишенным), снова чувствовал себя полноценной личностью. В его крови клокотал адреналин, он чувствовал каждую свою мышцу, и, казалось, сожми он пальцы сильнее, шея тетушки хрупнет как сухая тростинка.
«Здесь сила тяжести меньше, я в этом практически уже не сомневаюсь», – как-то отстраненно подумал он, а вслух сказал:
– Пьерейдайте дьевочкам, чтобы простьильи. Так надо. Я нье буду длья ньих грузом. И вы простьитье.
И уже видя, как засыпает дворфа, он осознал, что та поняла его, вот только взгляд ее иначе как «ДУРАК» перевести было просто нельзя.
Аккуратно уложив Дородею на кровать, он зашарил взглядом по комнате.
– Так, девочки, один сидр я у вас реквизирую, – словно соскучившись по родной речи, бормотал он по-русски, подхватывая один из походных мешков своих уже почти бывших жен. – Мне он нужнее, а вы себе еще купите.
Осторожно выглянув в приоткрытую дверь, он прислушался к звукам в харчевне. В доме на удивление было тихо, только где-то в городе, как выстрелы, звучали короткие резкие команды, слышалось позвякивание оружия да дробный стук подошв по каменной мостовой.
Бесшумно пройдя по коридору до лестницы, ведущей на первый этаж, он снова остановился, чтобы осмотреться. В обеденном зале внизу было темно и пустынно. Лишь на стойке, таком своеобразном ресепшене, тихо потрескивала сальная свечка.
– Тоже мне магический мир, – хмыкнул парень. – Какого-нибудь светляка придумать не могут. Хотя в особняках Женера и его жен точно не свечки горели, а какие-то шары. Значит, свечки здесь горят не просто так.
Уже пройдя мимо стойки в сторону входных дверей, Матвей вдруг остановился.
– Ну и куда ты собрался, Каракал? – спросил он сам у себя. – Ты на хрена с собой вещмешок взял?
Костеря себя последними словами, что слишком расслабился, парень быстро развернулся и, скользнув мимо стойки, скрылся за дверью, что была сразу за ней. Он еще во время обеда успел заметить, откуда выбегают с подносами местные официантки, так что заблудиться не боялся. Ему нужна была кухня.
Как и ожидалось, за дверью была именно она. На кухне было даже светлее, чем в обеденном зале. Вместо одной свечи горели целых три, да и под плитой для готовки весело потрескивали поленья, отбрасывая свет в отверстия, в которые ставят кастрюли и сковородки. Одернув себя, чтобы был осторожнее (поленья подкинули в очаг совсем недавно), Матвей стал быстро мародерничать. В сидр незамедлительно отправились полкруга твердого сыра, увесистый копченый окорок, каравай хлеба, приличный мешочек соли и такой же мешочек перца, ну или то, что его здесь заменяет. Нос парня больших отличий мелкомолотой смеси от земной специи не заметил.
– А вот и сублимированные продукты, – улыбнулся он, увидев на полке с десяток пакетов с той самой сухой смесью, из которой готовили похлебку на привале. – Берем все, и харэ – пора делать ноги.
Окинув последним взглядом хозяйство Дородеи и кинув в мешок попавшуюся на глаза пустую флягу и запечатанный кувшин с непонятно чем, он поторопился на выход.
– А вот это мне пригодится точно, – снял он со стены, что была за стойкой, увесистый шестопер. – С моими навыками боя холодным оружием такая дубина в самый раз.
Дунув на свечу, чтобы свет (пусть и тусклый) не привлек случайного взгляда, он подошел к входной двери, отодвинул засов и бесшумно вывалился наружу, сразу же скользнув в сторону, чтобы прижаться спиной к одной из стен.
Внутри крепости было безлюдно, безэльфно, бездворфно. Короче ни души. И стояла удивительная тишина, даже не скажешь, что крепость готовится к бою. Он уже почти удивился этому, как вдруг с восточной стороны громыхнуло так, что не знай Матвей, что находится далеко не в технологическом мире, подумал бы что сделала залп артиллерийская батарея.
– Значит, нам в обратную сторону, – посмотрев на отсветы на востоке, парень отлип от стены и направился в ту сторону, с которой они вошли в крепость. – Да и направление, которое я чувствую, говорит, что мне туда.
Нет, он, конечно, не ждал, что ему откроют центральные ворота и, выпроваживая наружу, помашут на прощание рукой, но и увидеть совершенно пустую стену тоже не ожидал. Ни горящего факела, ни часового или дозорного – тишина, да и только. Окинув взглядом внутреннюю сторону стены, Матвей понял, что выйти на нее можно только с воротных башен. А вот войти в эти самые башни было проблемой. Те самые малые ворота, в которые они проходили днем, были наглухо закрыты в обеих башнях, причем изнутри.
– Значит, все же внутри кто-то есть, – пробормотал он себе под нос. – И что мне делать? Постучать? Ага, и сказать что мне надо пи-пи, выпустите, пажалста. С моим теперешним акцентом хорошо, если сразу болт в мою головушку не пустят. Вот засада, – выругался он. – А с другой стороны, кто сказал, что будет легко? Так, а это еще что?
Матвей вдруг почувствовал, что у него ужасно начинает чесаться спина. Зуд был такой, словно он голышом вывалялся в стекловате, которой на Земле раньше утепляли теплотрассы.
– Клопов, что ли, где успел подхватить? – ерзал он спиной по углу башни. – Только когда? У женушек в доме этого добра не было, да и тетушка
