никакого внимания, их повозка запряжена, а остальное, как и договаривались, он возвращал купцу. Однако Медае это почему-то не понравилось, вот и развернулся у них нешуточный спор, грозящий перерасти в рукопашную. Как уже понял парень, Пышка была из тех людей, что чужого не возьмет, но и своего не отдаст. Кстати, они с Даринкой уже приоделись и теперь в скромных на первый взгляд, но добротных и чистых дорожных платьях смотрелись совсем по-другому. Ни одному разумному не пришло бы в голову, что еще вчера вечером они были рабынями. И на каждой были подаренные Атеем височные кольца. Даринка, нет-нет да скосит на них взгляд, скорее всего, они были первыми в ее жизни украшениями.
— Что здесь происходит? — поинтересовался он у девушки, когда они с Лайгором подошли к столпившимся тут же караванщикам.
— Глава — немного остыла Медая, увидев Атея, — Хрок ограбить нас хочет.
— Не понял? — посерьезнел Призрак.
— Наговаривает девка — вскрикнул купец.
— Ты Хрок, следи за своим языком — потянуло от голоса парня морозцем — Девкой ее могу назвать только я, так как она мой родич, и то, если провинится, а для тебя она Медая Пышка из рода Сайшат. Ты все понял?
— Да господин — струхнул купчишка.
— Так о чем тут крик? — повторил он свой вопрос.
— Вы же сами сказали, что Медая отберет для вас одну повозку, коней в нее и необходимые вам вещи, а все остальное вы возвращаете мне.
— Да, так и было — подтвердил Атей его слова. — Кроме трофеев.
— Вот — воскликнула Медая — кроме трофеев, а этого коня в караване не было.
— Ну откуда ты знаешь Медая? — снова возмутился купец — вы все время в кибитке просидели, нос наружу не вытаскивали.
— Ай, ай, ай Хрок — закивал головой Лайгор — Призрак, а он и правда, хотел тебя обокрасть, да еще как обокрасть. Вот этот красавец — показал он на жеребца — не кто иной, как матиеец, причем чистокровный. Самая дорогая порода лошадей, выведенная давным-давно в Империи. Адым, я прав?
— Прав Узелок — подошел пошатывающийся урукхай — во всем прав. Это двухлеток-дикарь. Откуда его Шамрай взял — уже никто не узнает. И стоит он как минимум пять сотен золотых.
— Фиу — присвистнул Атей и покачал головой — вот значит, как ты за добро мне отплатить хотел Хрок.
— Господин, — тут же бухнулся ему в ноги купец — не губи. Убытки хотел восполнить.
Призрак посмотрел на лебезящего купца хмурым взглядом и, наконец, сказал:
— Сделаешь еще что-то подобное — пожалеешь.
— Никогда господин, никогда больше — поднимаясь, затряс головой торгаш.
— Призрак, только он не объезженный — между тем продолжил Адым Лошадник, как видно не просто так получивший свое второе имя — скорее всего Шамрай его у ловцов отбил. Чистокровных в обжитых землях почти нет, а те, что есть — все наперечет. Полукровок хватает, тоже хорошие кони, а чистокровных мало. И если появляется новый матиеец в королевствах, то только по заказу, мало разумных, которые готовы выложить за лошадь пять сотен золотых. Отличная лошадь, если приручаются, становятся верными и послушными как собаки.
— А что, бывает и не приручаются? — удивился парень.
— Бывает — кивнул Адым — вот этот, кажется из таких.
— С чего взял?
— На копытах есть подковы, но седло если и надевали, то совсем ненадолго. Пытались объезжать, но ничего не получилось, я так думаю.
— Если так думает Адым, так и есть — сказал Хальд — Я не видел лучшего знатока лошадей.
Черный жеребец, удерживаемый двумя мужиками, косил свой фиолетовый глаз на разговаривающих воинов. Он уже показал им свой норов, разбив одному из мужиков нос и теперь немного успокоился. Но судя по тому, как дрожали его мышцы, все еще был напряжен. А вскоре вообще задрожал, широко раздувая ноздри.
«Сай?»
«Да это я — из-за спины Атея появился Кот — боится, но коняшка знатная. Я улавливаю обрывки его чувств»
«Кажется, и у меня это, получается», — проговорил мысленно Призрак, действительно уловив, как ему показалось, эмоции коня. Там были и непокорность двуногим, и тоска по воле, где можно мчаться наперегонки с ветром, и любопытство, что, наверное, и сгубило его и позволило изловить.
— Медая, дай горбушку хлеба побольше и посыпь ее солью — протянул Атей руку, пристально глядя на жеребца.
— Бесполезно Атей — покачал головой урукхай, которому все труднее было стоять на ногах — не купится он на это.
— Посмотрим — ответил парень.
Медая скоро поднесла краюху ржаного, немного черствого хлеба, круто посыпанного солью. Атей забрал угощение и медленно направился к жеребцу. Увидев приближающего воина, конь неожиданно резко рванулся, вырывая из рук одного из мужиков поводья. Но это было его последним успехом. Метнувшийся к нему Призрак не дал встать ему на дыбы, крепко ухватив двумя пальцами за нежные ноздри. Жеребец обиженно заржал, но попыток вырваться больше не предпринимал, слишком много боли ему приносили ногти этого двуногого, впивающиеся при каждом движении в его плоть.
