ломтики картошки на фоне первозданной природы, травы, аромата хвои… М-м-м…
— Как? — изумилась я, мгновенно оборвав его творческие порывы. — На чем? В полевых условиях, да на такую ораву?
Друг совсем уж от реальности оторвался: в походе жарить картошку!
— Думал противень приспособить, — поделился он новаторской идеей.
Таковой действительно имелся, его использовали как подставку для ведра, но…
— Ты спятил, Жень, — честно предупредила я друга. — Намучаешься с лихвой, а в итоге все будут есть полусырое нечто. Еще и отравятся!
Но одного взгляда на витающего в облаках друга оказалось достаточно, чтобы понять: он глух к голосу здравомыслия. Придется взять процесс под собственный контроль — на фоне недожаренной картошки вермишель быстрого приготовления казалась верхом кулинарного искусства. Да он хоть представляет для начала, сколько картошки надо начистить на всю нашу компанию?!
— Обед готовлю я! — С этим категоричным заявлением я встала из-за стола, намереваясь собрать после завтрака грязную посуду и помыть ее.
— Но… — Женька попытался спасти свои «художественные» планы, но я решительно рубанула рукой воздух, сразу отметая все его возражения: — Тебе ногу надо беречь!
И тут же поймала довольную улыбку Андрея. Вот в чем дело?!
Добровольский тоже встал из-за стола, закончив завтрак. Помог мне собрать посуду и понес ее к озеру, туда же доставил ведро с заранее нагретой водой. Молча оттеснив меня в сторонку, принялся методично, миску за миской, мыть посуду. Потрясенно понаблюдав за процессом, стала споласкивать тарелки в воде, сооружая пирамиду уже из чистых. Не выдержав, спросила:
— Ты решил продемонстрировать мне идеальные — и страшно тайные! — стороны своего характера?
Чтобы мне вдвое труднее было расставаться с ним потом! Судьба ко мне несправедлива.
— Ага, — неожиданно задорно хмыкнул Добровольский, — поймешь, какое я сокровище. Сам все умею, со всем справляюсь. А ведь ты еще ужин моего приготовления не пробовала! Может, и оценишь, осознаешь, какой я единственный и неповторимый.
«И, что характерно, скромный!»
— Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие, — только и сказала я вслух.
Но в одном Андрей прав: в этом походе он открылся мне с другой стороны, с человечной. Наверное, таким он был бы, не будь он наследником белой стаи. Отличным парнем! Но понимать это было еще обиднее. Практика вдали от всех закончится, а мы вернемся к тому, от чего убегали. У нас будущего нет. Совместного.
— Я — не дурак, а надежный, взрослый и самостоятельный мужчина, — важно перечислил мне свои достоинства Андрей. И все это, энергично натирая посуду! — Не то что некоторые… фантазеры! Надеюсь, ты сравнишь и сделаешь верные выводы.
— Между прочим, я на Женин счет никогда и не заблуждалась! От этого он не становится хуже или злее. Поверь, — сухо возразила я. Белый сразу насупился.
— Ты его идеализируешь! — буркнул уже недовольно.
— Нет. Просто оцениваю реально. Я и сама, знаешь ли, не все умею. Зато Женя хорош в другом. Не всем же быть совершенствами.
— В чем? — скептически уточнил Андрей.
— Рисует красиво, — нашлась я с единственным аргументом.
На лице оборотня проступило отчетливое пренебрежение:
— О да, холстомаранием я на досуге не занимаюсь. Не дотянул! — Комментарий был презрительным.
— Он очень здорово рисует. Его картины живые и настоящие! — обиделась я за друга. Его работы в большинстве своем меня действительно восхищали. А уж мой «портрет»… — Он и меня нарисовал.
— Да? — Кажется, мне внезапно удалось заинтересовать Андрея творчеством друга. — И как результат? Все собирался расспросить тебя подробнее.
Почувствовала, что краснею: стоило вспомнить, при каких «обстоятельствах» я упоминала про портрет в прошлый раз.
— Итога я еще не видела, — призналась оборотню, уже пожалев, что сболтнула лишнее.
— Ясно, — протянул Андрей как-то задумчиво.
— И там такая задумка картины! — Разочарованная его сдержанной реакцией, надеясь переубедить и доказать, что Женя безусловно талантлив, начала ее описывать.
— Я верно понял, что ты позировала ему обнаженной? — В какой-то момент моего восторженного фонтанирования белый замер, уставившись взглядом в одну точку.
— Там со спины, — успокоила я его, более подробно описав свою позу. В прошлый раз я этих подробностей избежала. И закончила следующим признанием: — Вот для этого каждую неделю мы с КСЕ и сбегали!
— Зачем, говоришь, ему картина? Для участия в чем?
