Эта мысль определила мой ответ.
— Спасибо за беспокойство. Есть не хочется, но я сейчас выйду. Поговорить.
Быстро привела себя в порядок, оделась — благо моя одежда была тут, — и направилась к ожидавшему меня медведю.
Томаш был именно таким, каким я запомнила его по продмаркету. Высоким, коренастым и… дружелюбным. Карие глаза мужчины светились лукавством и добрым теплом. Впрочем, два последних месяца научили меня с опаской воспринимать внешность и демонстрируемое отношение любых оборотней.
— Вы знаете что-нибудь о состоянии Андрея? — с порога выстрелила вопросом, наплевав на вежливость и его впечатление от моего поведения.
Хранитель неожиданно довольно улыбнулся.
— Жить будет, в том смысле, что не эти раны загонят его в могилу. К утру он пришел в себя.
Уф-ф, с ощущением неземного облегчения я упала в кресло. И сразу поверила Томашу. Просто очень хотела в это верить.
— И… как он? Вы знаете?
— Да, был у него сегодня. Откровенно говоря, белый плох. Измотан болью и совершенно без сил. Неделю точно пролежит не вставая.
Мне поплохело. Завтра же бой! Если он не явится, это автоматически станет позором для клана белых и признанием неспособности бороться за свое право. А если случится чудо и он придет… Одна мысль о сильном и здоровом черном волке рвала на части душу, отзываясь болью в каждом ее уголке.
— А можно… отложить Верховный совет и последующее… выяснение прав?
Я с надеждой уставилась на хранителя. Должны же они понимать несправедливость сложившегося положения.
— Нет! — Оборотень сурово поджал губы. — Встреча состоится в назначенное время.
Поникнув, застонала. Звери!!!
— Елена, теперь я намерен обсудить с тобой серьезный вопрос. Ты хочешь узнать историю своего отца?
Честно? Сейчас мне было безразлично все, что случилось с Григорием Волконским. Более того, я считала, что большую часть бед он навлек на себя сам! А вот Андрей…
— Можно мне повидаться с Добровольским-младшим? Где его устроили?
Томаш ехидно хмыкнул:
— Андрей тоже тут, в нашем поселке. В одном из домов, там, где остановилась делегация клана белых волков. Но на встречу я бы не рассчитывал. Это зависит от решения Дамира. Спросить?
Ик! Без шансов.
— Да, — с ощущением безнадежности шепнула медведю.
Он кивнул. И вынул телефон.
— Дамир, Елена хотела бы встретиться со своей парой. — Мой острый слух уловил гневные интонации ответа волка. — Да, она настаивает.
Какое-то время Томаш молчал, вслушиваясь в слова собеседника. Я тоже вслушивалась и с каждым словом, озвученным ледяным тоном, понимала, что действительно без шансов.
— Увы! — Медведь, выключив телефон, красноречиво развел руками.
— А вы увидите его еще? До завтра?
— Да.
— Можно попросить? — Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. — Передайте ему, что волнуюсь. Что желаю выздоровления, что… люблю. И… обещаю ему успех.
На Томаша не смотрела. Сидела, уставившись в окно, и мучительно подбирала слова для Андрея. Как же трудно объяснять что-то «чужими губами». Тем более когда и объяснить толком нельзя.
Но я вдруг поняла, что надо делать. Несносный Макс был прав, когда советовал мне в зародыше задушить все чувства и эмоции и действовать, полагаясь лишь на рассудок и холодный расчет. Сейчас ненавистное упорство отца Андрея резко охладило мой пыл, остудив заодно и бурю чувств. И я поняла, что все элементарно. Из нашего тупикового положения есть выход. И он позволит решить все вопросы сразу: законность преемственности власти, исполнение условий договора и даже мою нежелательную беременность.
«Так и сделаю!» — неожиданно для себя твердо и спокойно решила я.
И, подняв взгляд, посмотрела на внимательно наблюдавшего за мной молчавшего Томаша.
— Я передам… — кивнул он и от себя добавил: — И не только это.
Лишь пожала плечами. На самом деле уже не так и важно.
— Спасибо.
— А теперь вернемся к твоему отцу.
Сколько же можно?!
— Если вы настаиваете…
