Салливан слегка рассредоточил танки и выдвинул почти все свои наличные «Абрамсы» вперед. Так что обе бомбы сработали там, где надо, – прямо над скоплением американских танков и автомашин.
Не имевший нормальной связи и собственных средств ПВО подполковник Салливан и его люди даже не услышали рев и свист самолетов – звук уходящих «МиГов» заглушил двойной удар воздушных ядерных взрывов.
Поначалу Салливан даже не понял, что происходит. Сначала был грохот, а потом вокруг сидящего в кузове КШМ подполковника разом заискрила радиоаппаратура и одновременно истошно заорали радиооператоры, сержанты Скит и Хамфри – так люди обычно орут от невыразимого удивления. Потом «М577» ударило и слегка приподняло. Через секунду Салливан увидел дневной свет, отметив про себя, что задний откидной, весивший где-то с полтонны броневой лист его командного бронетранспортера по непонятной причине оторвался и улетел к чертовой матери. Затем перед глазами подполковника открылась и вовсе странная картина – здоровенный, камуфлированный в три краски, шестидесятитонный М1 «Абрамс» неведомой силой гнало кубарем вверх по склону невысокого холма, словно несомую ураганным ветром картонную коробку из-под обуви. Стоявший справа от машины Салливана «М-60» сначала слегка приподняло, потом ствол его пушки задрало до максимума вверх, затем башню словно вынули из погона, и она улетела назад, после чего корпус танка кувыркнуло назад, следом за башней, – он весело укатился, разбрасывая вокруг катки, траки, куски надгусеничных полок и прочие металлические части. Горячий пыльный вихрь забил глаза подполковнику, а потом воздух вокруг полыхнул и стало нестерпимо жарко. А больше в жизни Салливана, который даже не успел толком испугаться, уже не было вообще ничего… Из почти трех с половиной тысяч людей его неполной бригады этого авианалета не пережил ни один…
А мы остановились через двадцать пять минут, и я доложил свое местоположение Сто второму в положенное время. И я совершенно не удивился, когда он приказал мне рассредоточить и укрыть личный состав, соблюдая радиомолчание. Правда, народ команду укрыться выполнил вяло – уйдя от неминуемой смерти, личный состав расслабился. Медики к тому времени доложили, что обнаружились четыре бойца, сумевших выскочить из Билзена. У всех обширные ожоги и признаки лучевой болезни, двое без сознания. Из остального личного состава пока пожаловались на различные недомогания одиннадцать человек, но иди пойми теперь – стресс это у них или действительно лучевая болезнь…
С некоторым удивлением я услышал, как на севере, над разгорающимися по горизонту пожарами грохнуло и полыхнуло еще два раза. Правда, мы уже были километрах в сорока и видно было не очень. Сразу после взрывов над нами с оглушительным ревом пронеслись курсом на восток два до боли знакомых силуэта. «Двадцать третьи»? Выходит, отплатили-таки за наших пацанов? Хорошо, коли так…
– Не, командир, это уже перебор, – сказал Черняев, разглядывая два бледных гриба, поднявшихся над горизонтом. – Двадцать два. Туз к одиннадцати…
– Не знал, что ты еще и картежник, – сказал я ему на это.
– Да чего не было, командир, по малолетке-то, – ответил он вполне буднично.
Хотя второй ядерный удар за сегодня – это действительно лишнее, тут я был полностью согласен со своим мехводом. Интересно, что дальше-то будет при этаком раскладе? Не хотелось про это думать, ох как не хотелось.
Глава 20.Как-то летом на рассвете…
Сводный отряд 61-го гв. танкового полка 10-й гв. танковой дивизии ГСВГ. Район юго-западнее Хасселта. Лимбург. Бельгия. 15 июня 1982 г. Пятый день войны.
Марш, в ходе которого мы все больше углублялись на территорию будто замершей в ужасе от недавно пережитого Бельгии, не встречая при этом никакого сопротивления, занял у нашей «бригады» почти весь дальнейший световой день. Разумеется, с остановками. Начхим Сырцов настоял на обливании машин, которые, по показаниям его приборов, сильно фонили какой-то дезактивационной иодосодержащей дрянью. Что он и проделал на одном из привалов. После памятного ядерного удара никто за всю дорогу по нам ни разу не выстрелил, и о войне напоминала разве что слышимая южнее нас канонада да пролетавшая над головой с востока на запад наша авиация. Я поначалу побаивался, как бы по нам, чего доброго, не долбанули свои, но пилоты «МиГов» и «Сушек» таких намерений не демонстрировали, даже когда пролетали над нашей колонной на предельно малой высоте.
Опять размеренно мелькали по сторонам качественного бельгийского шоссе зеленые поля и пригорки, перелески, двухэтажные городки с узенькими улицами и шпилями кирх, длинные сараи с красными черепичными крышами. Пару раз на горизонте даже что-то похожее на ветряные мельницы маячило, хоть тут вроде и не Голландия, где этого добра хоть попой ешь. Но никаких признаков жизни не наблюдалось – словно вся Бельгия, так же как и ФРГ до этого, взяла и попряталась, к бениной маме, по подвалам и за закрытыми ставнями. Покинутые легковушки, явно принадлежавшие беженцам, нам по дороге, разумеется, попадались, но их пассажиры при появлении наших танков явно предпочитали прятаться по кустам и канавам. Как знать, может, так оно и есть. Опять же, в этом случае по нам никто не стрелял, а это было к лучшему…
К вечеру шедшая головным дозором впереди основной нашей колонны разведка наконец доложила, что видит базу, похоже, ту самую, которую нам
