надо. Я приказал личному составу соблюдать полное радиомолчание и, не зажигая фар и с максимальными предосторожностями, рассредоточиться в ближайшем перелеске, осмотреться, замаскировать технику и ждать дальнейших распоряжений.
После этого наши разведчики пешим порядком ушли к базе, а я, покинув свое командирское место в танке, приказал выдвинуть подальше в кусты «БТР-60ПУ» номер 991 и, развернув на этой принадлежавшей Тетявкину машине дальномерное хозяйство, принялся внимательно разглядывать цель наших дальнейших действий.
Ко мне тут же присоединились проделавшая весь путь вместе с Тетявкиным старлейша Смыслова, а потом и командир разведчиков Семеренко с начштаба Шестаковым. А прочим офицерам пока что и так хватало забот. Коли уж бойцам было приказано сидеть и ждать до урочного часа, словно русским витязям в кургане, да еще и в режиме полной тишины, я разрешил покормить личный состав. Понятное дело, консервами, сухими пайками и трофеями. Раскочегаривать плетущиеся где-то в хвосте колонны походные кухни смысла не было.
По идее, перелесок, где разместились мы, был на небольшом холме, а искомая база в низинке, соответственно подход нашей колонны на базе, скорее всего, не увидели. Слышали ли они рев двигателей и лязг гусениц – это другой вопрос. Во всяком случае, от нас до базы было километра четыре, и я так понял, что вынесенных достаточно далеко постов у них не было (явное упущение, доказывающее, что они там либо не собираются долго задерживаться, либо они вояки так себе).
А у себя на базе натовцы, по-моему, занимались чем-то явно не тем.
В медленно сгущающихся поздних летних сумерках объект хорошо просматривался, тем более часть базы была освещена. Вообще там все было вполне в обычном, уже многократно виденном стиле НАТО – типовые одно– и двухэтажные здания, какие-то ангары и боксы, слева явная вертолетная площадка, где я рассмотрел два больших американских вертолета «СН-53» с открытыми грузовыми рампами, но без намеков на скорый старт.
По периметру тянулся штатный проволочный забор, усиленный «колючкой», при въезде – капитальный КПП с караульной будкой и сдвижными воротами, возле которого на стоянке торчало два десятка разномастных легковушек гражданского образца, несколько джипов и десяток камуфлированных «Лендроверов» с открытыми и закрытыми кузовами. Вышек с пулеметами не было видно, зато на территории торчали мачты с прожекторами и даже, похоже, телекамерами. Но пока что ни один прожектор не горел.
– Странно, – сказала сидевшая рядом со мной, ногами в люк, Ольга Смыслова, осматривавшая местность перед нами в мощный бинокль. – Здания, которые более всего походят на жилые и лабораторные помещения, почему-то вообще не освещены, такое впечатление, что в них сейчас совсем нет людей. Зато вон там, среди то ли складов, то ли гаражей, явно идет какая-то суета…
– Может, они всех своих научников уже эвакуировали? – предположил я. – А сейчас собираются вывозить боеголовки, оборудование и прочее…
– Похоже на то, – согласилась Смыслова. – Но я, например, пока не вижу вокруг никаких грузовиков или тягачей подходящего калибра, куда хоть что- то грузили бы. Зато на территории базы ненормально много танков и прочей гусеничной и колесной боевой техники…
Это я тоже для себя отметил. Притом что признаков мощной долговременной обороны или каких-то укреплений (даже столь любимых натовцами насыпей из мешков с песком видно не было) я в свою оптику не рассмотрел, я обратил внимание на стоявшие на въезде и внутри базы танки и бронемашины (были четко видны «Чифтены», «Леопарды-1», «Скимитеры», «Скорпионы», бэтээры «Спартан», «Троуджен» и «М-113» с английскими и бельгийскими эмблемами на броне), некоторые из которых, похоже, все-таки были подготовлены к обороне, в том числе пара «Чифтенов» у въездных ворот, которые стояли в отрытых явно наспех неглубоких окопах. Но пехоты с РПГ и ПТУРами или готовой к бою артиллерии нигде видно не было, что не могло меня не радовать.
Когда совсем стемнело, разведчики, ходившие осмотреть окрестности, наконец вернулись, оставив вокруг базы нескольких наблюдателей. С ними пришло несколько гражданских парней и девок с западным оружием, общавшихся с нашими бойцами на довольно приличном (хотя и с сильным акцентом) русском. Видок у этих персонажей был тот еще – патлы-бороды-джинсы-кожанки, при обилии всякой непонятной бижутерии. Попади они в таком виде в Союз, им первым делом задали бы ехидный стереотипный вопрос типа: «Хипуешь, плесень?», а потом непременно начали бы им подражать, как это у нас обычно бывает. Если, конечно, понтуется заезжий интурист, а не голозадый пэтэушник…
Волосатики искали Смыслову, сразу же назвав разведчикам ее позывной. При встрече с ними Ольга очень обрадовалась. Я отметил, что между собой они общались по-немецки. Я понял, что это те самые разведчики-наблюдатели, ее коллеги, с которыми она, похоже, работала еще с нелегальных довоенных времен. Командовал этой «панк-группой» некий рослый бородач, которого Смыслова называла просто «Манфред».
Поприветствовав нелегальную братию, я зачехлил дальномер и слез с горячей и пыльной брони бэтээра, после чего мы с разведчиками, патлатым Манфредом и Смысловой уединились в штабном КУНГе. Примерную схему базы с расположением отдельных танков и огневых точек нам удалось набросать очень быстро, а вот с выяснением слабых мест дело было несколько сложнее.
В общем, получалось, что за забором особой охраны нет, только часовые да те, кто сидит в будке у КПП. Плюс к этому – экипажи танков и бронемашин, которые не особо стремятся вылезать из своих «коробок» наружу и если и ведут наблюдение, то исключительно через штатную оптику. А будучи закрытым в танке, увидишь немного.
Людей на самой базе выявили не так уж много, разведчики насчитали человек семьдесят, включая нескольких, одетых в гражданское. Да и то они очень ненадолго выходили на открытый воздух (и при этом зачастую были одеты в глухие комбезы с капюшонами от общевойсковых защитных
