Реакторный купол имел структуру матрёшки, чтобы при авариях радиоактивные элементы не разлетались далеко. Внешний слой – полиэтилен, сейчас пестрящий множеством дыр, по идее защищал строение от капризов окружающей среды вроде дождя и ветра. Средний – армированный брезент, достаточно надёжно сопротивляющийся огню и задерживающий пытающуюся проникнуть внутрь вместе с людьми пыль и грязь. Внутренний, куда допускали только после прохода небольшого фильтрационного тамбура, – титановая обшивка «Гагарина», скрывающая внутри себя все механизмы вместе с запасом радиоактивного топлива. И в настоящий момент там находились все наши оставшиеся инженеры-ядерщики. Семеро из шестнадцати, вовремя успевшие запереться внутри своей бронированной установки и наглухо завертеть гермодверь, вполне достойную, чтобы стоять в банковском сейфе или на подводной лодке. Оставшихся снаружи орда тварей, несмотря на выпускаемые в неё пули, разоружила, побила и куда-то уволокла. Живыми. Телеметрия с их скафандров перестала поступать довольно быстро, но только потому, что с людей сорвали всю одежду и выбросили её рядом с выходом из купола.
Продемонстрированное тварями поведение, мягко говоря, не было свойственно животным. Мы окончательно уверились, что имели дело с обладателями какого-никакого разума. И постарались организовать погоню по горячим следам, чтобы найти и спасти похищенных… Но потом научники, осматривающие остатки сбитых летающих медуз, внезапно затребовали к себе подкрепление, медиков и похоронную команду. В списке специалистов, которые прямо сейчас им жизненно необходимы, присутствовали также экзорцист и психиатр, но их учёным предоставить не было никакой возможности. Ни один из прибывших на «Гагарине» колонистов не умел изгонять демонов или заниматься прочим подобным мракобесием, а объявивший себя майкой, спец по копанию в чужих душах, оказался тем единственным, кто не сумел увернуться от шаровой молнии. Видимо, он попытался чисто рефлекторно обсудить с угрожающим ему явлением его проблемы, но не учёл, что комок электричества категорически не желает говорить об этом.
– Борька, дуй туда, – прошелестел в моём скафандре голос дядюшки. – Ты должен это своими глазами увидеть. И не смей отключать больше связь, мелкий гадёныш!
– А ты не отвлекай меня от шмыгающих вокруг противников и защиты интересов человечества, о, сидящий в безопасности толстый крупный жирный гад, – съязвил я, откочёвывая вместе с ещё несколькими десятками человек в сторону одной из упавших громадных летающих медуз. Впрочем, остальные участники погони тоже перестали прочёсывать местность и потянулись к реактору, чтобы встать в охранение. – В двух словах хоть намекни, что такое обнаружили, раз поиски свернули. Нашли похищенных, да? Или их останки?
– Мы не уверены, – вздохнул дядя. – В смысле, мы нашли нечто человекоподобное… Но я до последнего буду надеяться, что это не они.
Вблизи размазавшаяся о землю инопланетная тварь напоминала лужу холодца, сквозь которую проросли виноградные и огуречные плети. Студенистая плоть плескалась и чавкала под герметичными сапогами, словно желе, но в ней имелись длинные вытянутые нити и канаты каких-то плотных кишок, из которых вырастали различные органы, из-за покрывающих их плёнок похожие на плоды сельского хозяйства. А, ну ещё были и короткие щупальца в пару- тройку человеческих ростов… Только все их к моему приходу успели отрезать и сложить отдельно. Видимо, чтобы, если упавший на землю инопланетный организм вдруг оживёт и решит сражаться, бить людей по наглым мордасам ему было нечем.
– О, боже, я не могу! – От топчущейся почти в геометрическом центре туши отделился какой-то тип, в нарушение всех инструкций открыл забрало скафандра и изверг из себя не меньше нескольких литров желудочного сока, перемешанного с полурастворившимися в нём земными водорослями.
– Уберите его отсюда! – зычно потребовал Царенко, возглавлявший сосредоточенно в чём-то копавшихся медиков. – У нас сложнейшая операция идёт, а он тут чуть ли не прямо в открытую рану пациенту своими бактериями брызжет!
– Да тут не разобрать, где начинается ваш пациент и начинается что-то другое, – беззлобно проворчал уже прекрасно знакомый мне майор Ловцов и, осторожно поддерживая за плечи, повёл чрезмерно впечатлительного колониста в сторону.
Впрочем, и сам военный вид имел бледный. Точнее, бледно-зелёный. Я ведь ночное видение так и не отключил. И очень этому факту порадовался, когда смог бросить взгляд на то, с чем сейчас работали медики. Несовершенство техники и не слишком ясная чёткость камеры избавили меня от множества крайне неаппетитных подробностей данного зрелища, позволив рассмотреть лишь общие черты.
Ноги, в количестве четырех штук. Длинные, тонкие, обладающие множеством суставов. Типичные нижние конечности насекомого. Вполне человеческого вида руки, в районе кистей белеющие чистыми мелкими косточками, но примерно от локтей начинающие вновь обрастать плотью. Грудная клетка, в которой рёбра вывернулись наружу, срослись в единый панцирь и покрылись шипами, надёжно защищая от травм сердце, лёгкие и прочие внутренние органы. Голый, лишённый кожи череп со вскрытой черепной коробкой, позволяющей увидеть, как пульсирует мозг. И лицо. Практически не претерпевшее изменений. Не раз попадавшееся мне на «Гагарине». Особенно выделялись глаза, буквально вылезающие из орбит от запредельной боли. И гладкая ровная поверхность в том месте, где ещё совсем недавно был рот. Весь этот кошмар плавал в отдельном озерке студенистой плоти, соединяясь с ним множеством кишок инопланетного монстра, по которым даже сейчас что-то перекачивалось туда-сюда.
– Леонид, если вы понимаете меня, сдвиньте глаза влево, – пытался беседовать с ожившим ночным кошмаром один из медиков. – Теперь вправо. Вверх. Вниз. Да, теперь он может более или менее воспринимать реальность, опиаты помогли.
– Аппаратура жизнеобеспечения готова, – доложила медсестра, втыкая в более-менее сохранившиеся в человеческом виде части тела различные трубки, подключённые к её скафандру, отличавшемуся от других большими габаритами и наличием нескольких дополнительных ёмкостей, где, видимо, булькала кровь для переливаний и прочие препараты. – Можно отсекать его от этой дряни.
– У нас нет уверенности, что мы сможем поддерживать так необычно изменившийся организм, – заметил кто-то из медиков, взмахом лазерного резака
