– Харе болтать, мы на задании. И рядом находится инопланетная хренотень, свободно шмаляющая по цели ракетами, – оборвал меня снайпер, подозрительно приникший к своему прицелу. – Вы же так увлечены собой, что не замечаете даже двух голых японок. А они, между прочим, похоже, целоваться собрались.
– Где?! – разом поинтересовалось девять здоровых мужиков, жадно обшаривая окрестности биноклями.
Угроза инопланетного оружия мгновенно была отодвинута на задний план парочкой азиатских лесбиянок… К сожалению, радужные мечты разбились о суровую реальность. «Голыми» две обнаружившиеся у наблюдательной вышки фигуры оказались в том смысле, что не имели скафандров. Вместо них они были плотно закутаны в какое-то бесформенное тряпьё. И парочка не целовалась, а обнималась. А ещё прыгала на месте, бросала шапки в воздух и изо всех сил махала руками. В общем, исполняла типичный танец радости робинзонов, увидевших, как к их острову плывёт корабль. Да и вообще то, что одна из этих персон японской национальности при ближайшем рассмотрении оказалась всё-таки женщиной, стало лишь игрой случая и большой удачи. С дистанции первоначального обнаружения, учитывая особенности их облачения, сталось бы перепутать гейшу в расцвете лет с пожилым борцом сумо.
– Лейтенант Хедо Ли, – представился первым мужчина, едва ли не бросившийся нам на встречу, но в последний момент пойманный за рукав своей спутницей. Английский его оказался несколько коряв, но всё же вполне понятен. А вот внешность одного из колонистов с «Хризантемы» оставляла желать лучшего. Его кожа под местным солнцем страшно почернела и пошла многочисленными нарывами. Над правым глазом сочился сукровицей громадный шрам, а щёки ужасно впали. Либо он долго болел, либо не менее долго голодал. В коротком неровном ёжике волос, явно отчекрыженных кем-то ради гигиены, блестела густая седина, не вяжущаяся с полным отсутствием морщин. – Рад встретиться с вами. Рад! Рад!
Дальше он что-то залопотал по-японски, не обращая даже внимания на то, что его никто не понимает. Слёзы радости и облегчения лились из глаз мужчины, который выглядел почти стариком.
– Тосака Миюри, – назвалась женщина, которую хотелось запихнуть в косметический салон. Коричневая корка, подозрительно напоминающая лишай, покрывала почти весь её лоб, а в приветственной улыбке прорех имелось чуть ли не больше, чем маленьких аккуратных белых зубов. – Простите, что я спрашиваю, но нет ли у вас обезболивающего и антибиотиков? У нас много больных, очень много. И они даже не могут ходить. А последние лекарства кончились на позапрошлой неделе.
– Найдутся. Если вы ещё не поняли по флагам на наших скафандрах, то мы из русской колониальной экспедиции. Наши правительства заключили нечто вроде соглашения, и мы поможем вам самым необходимым. И даже эвакуируем в безопасное место, – отозвался я, отцепляя от скафандра прихваченную специально на такой случай аптечку. – На нашем транспорте есть операционная со всем необходимым. Но мне кажется, здесь не лучшее место для разговора. Вам явно вредно находиться под местным солнцем, да и ракета в любой момент прилететь может.
– Какая ракета? – не понял Хедо, зябко кутаясь в свою одежду. Если, конечно, её можно было так назвать. Больше всего эта хламида походила на строительную паклю, которую намотали на тело и перепоясали проволокой, чтобы не сваливалась. Впрочем, его спутница была одета почти так же, только у неё дополнительный слой теплоизолятора красовался вокруг какой-то лёгкой курточки или кителя, смутно угадывавшегося под слоем приспособленного к делу мусора. – Откуда ракета?
– Подозреваем, что из инопланетного организма на носу «Хризантемы». Биологическая и наполненная боевыми нанороботами, – ответил я на его вопросы в обратном порядке. – А разве ваш корабль не такими же подбили?
– Нас не подбили, – поморщилась Тосака. – Нас взяли на абордаж. Впрочем, действительно, пойдёмте отсюда. Наверняка у вас много вопросов, да и у нас не меньше… А раненым нужны лекарства. Ничего, если я дам умирающим такую дозу, чтобы они уже не очнулись? Живым тогда хватит оставшихся препаратов?
Если она хотела ошарашить меня, то ей это удалось. Я ещё минуты две только и мог, что ошалело мычать какую-то невнятную ерунду и пытаться прийти в себя.
Рядом с наблюдательной вышкой, построенной на краю ущелья, оказался небольшой лифт. При помощи обрывков проводов сплели в одну большую корзину куски труб разного диаметра и легко узнаваемые части внешней обшивки. И всё это повесили на трос, который приводился в движение вовсе не мотором, а руками двух десятков доходяг. Вот честное слово, встретил бы их где-нибудь на Земле – и поразился бы, что остались ещё помойки, где водятся настолько неухоженные бомжи. Впрочем, по сравнению с лежащими под навесами из разного хлама людьми, больше напоминающими трупы или загримированных актёров из очередного ужастика, они смотрелись ещё довольно прилично.
На сооружение навесов пошёл главным образом строительный мусор, образовавшийся после крушения «Хризантемы». Трубы и балки служили опорными столбами, на них навесили циновки, чтобы сделать грубое подобие юрт. На дне ущелья не росло хвощей. Только трава, высотой едва-едва с ладонь. Было видно, что именно из неё и пытались плести полотна для стены и укрытий, а после обмазывали их грязью за неимением нормальной глины, но при околонулевых температурах и пронизывающем ветре от подобных «барьеров» пользы было не много. Судя по изрядной выщипанности скудной растительности почти везде в зоне видимости, а также нескольким сохнущим стожкам сена, с топливом в данной местности тоже дела обстояли не очень.
– Почему вы не выкопали землянки? – спросил я у Хедо, пока лифт с первой группой людей медленно полз вниз. – Там бы, по крайней мере, можно было не бояться ветра и дождя. Правда, не уверен, они тут вообще бывают?
