ограничивали с трех сторон небольшую долину. А четвертой стеной укрепления служил он – Старый Сокол. Массивный бастион груди венчала абсолютно пропорциональная голова хищной птицы, меж обманчиво тонких лап мог бы протиснуться боком почти любой из парящих линкоров, а боковые пристройки очень тщательно имитировали крылья. С расстояния в добрый десяток километров, во всяком случае, каких-либо огрехов заметно не было. Начинающий чародей мало чего слышал о такой ужасной науке, как сопромат[22], но догадывался, что подобная красота стоила замку изрядной части прочности. А также потери имеющейся площади и повышенных финансовых расходов на строительство и содержание. Видимо, архитектор совсем помешался на орнитологии. Хотя, скорее всего, во всем был виноват заказчик: творческие люди, конечно, любят повыпендриваться… Но те из них, чьи творения переживают века, обычно все же придают большее значение не эстетическим показателям, а практичности, надежности и целесообразности.
Пролетевший не так далеко от воздушного корабля снаряд заставил Олега ненадолго отвлечься от философских размышлений и втянуть голову в плечи. Впрочем, он почти сразу исправился и вернулся к отрешенному созерцанию начала штурма. Смысл ему нервничать? Прямое попадание убьет мелкую козявку вроде него на месте. Причем раньше, чем та успеет почувствовать боль. Борьбой за живучесть на случай поломки механизмов или пожара сейчас заняты другие. И лично он до начала абордажа может беречь силы и отдыхать. Мелкие же орудия, которых в подобном укрепленном пункте наверняка насчитывались десятки, если не сотни, до русских кораблей банально не добивали.
Расстояние между армадой разнообразных летающих судов и крепостью покуда и не думало сокращаться. Тот, кто командовал всем этим сборищем, намеревался сначала как следует подпортить жизнь противнику ударом стратегической магии. Олег буквально кожей чувствовал, как свиваются в районе флагманских кораблей в единое целое потоки могущественных энергий. Замковые чародеи, наверное, тоже готовились к поединку изо всех сил. Однако не нужно было иметь дар к предсказанию, чтобы понять одну простую истину. Нападающие, пользуясь преимуществом внезапности, могли стянуть в ударный кулак лучших своих магов. В то время как гарнизон априори не мог похвастаться столь же большим качеством и количеством одаренных. Вот и оставалось крепости лишь грозно молчать да поплевывать по застывшим вдалеке кораблям из двух наиболее дальнобойных орудий, расположенных на верхушке крыльев каменного сокола. Стреляли они не очень точно, зато часто. Раз в тридцать – сорок секунд мимо зависших в воздухе кораблей пролетал очередной гостинец. Или пролетал не мимо и врезался в обшивку, пробивая магические щиты. Зачарованные черт знает чем и как раскаленные стальные болванки уже сшибли на землю парочку эсминцев и буквально превратили в пыль чисто случайно подвернувшуюся под выстрел канонерку, у которой сдетонировал собственный боеприпас. Парящих линкоров или тем более броненосцев польские канониры не трогали, очевидно, прекрасно понимая пределы пробивной силы своих орудий.
Итак, хмурое небо заволокло тучами окончательно. Грянул гром, и огромная ветвистая молния упала с небес прямо на полукруглую макушку Старого Сокола. За ней тем же маршрутом последовали вторая и третья. Причем Олег мог бы поклясться своим единственным глазом, что он видит, как разлетаются в стороны камни от места удара молотом небесного огня.
– Держитесь крепче, выдвигаемся! – крикнул Андрэ, усилив свой голос магией. И судно, на котором находился Олег, действительно двинулось вперед. Как и все остальные корабли русского воздушного флота. Но раньше чем они успели набрать скорость, из общей массы успели вырваться далеко вперед две черные громады утюгов-броненосцев. Движущиеся в небе на чистой магии глыбы зачарованного железа, как оказалось, на короткой дистанции могли развивать очень даже впечатляющую скорость. Подобной можно бы было ожидать от каких-нибудь легких и изящных гоночных лодочек с зализанными формами, но никак не от грубых и угрюмых глыб металла.
– А где щит? – спросил кто-то из выглянувших на палубу офицеров витязей. – Я, конечно, в магии не очень… Но разве он не должен перехватывать любую угрозу, вне зависимости от ее природы?
– Дурень, это же молнии Перуна! – ответил ему пробегавший мимо аэромант, которыми доукомплектовали команду на время операции. – Они как раз потому и знамениты, что дестабилизируют любые энергонасыщенные барьеры… В том числе стационарные крепостные щиты. Пока сверкает эта иллюминация, защита у врагов будет лишь личная. Ну, максимум фрагментарная на отдельных участках крепости. Жаль только, управлять такими молниями могут лишь те, в ком течет хотя бы капелька крови их создателя.
Дальнобойные орудия старались как могли, накрывая летящие впереди строя броненосцы одним попаданием за другим. Снаряды их приобрели какой-то тошнотворный зеленый оттенок, видимо в связи со сменой типа боеприпасов. Но левитирующим штурмовым утюгам на их потуги было плевать. Вражеские гостинцы отлетали от их скошенных лбов, будто семечки. Правда, слегка напрягали чуть светящиеся пятна, остающиеся на местах попаданий.
– Самоубийцы, – ошарашенно пробормотал Олег, наблюдая за тем, как в идущие строго вперед корабли врезается настоящий вал огня. Несмотря на огромные молнии, беспрестанно колотящие по замку и выбивающие из него заметные даже на таком расстоянии груды пыли, зенитные орудия Старого Сокола сохранили свою работоспособность. У каждого из них уже давно находится канонир, изнывающий от желания пустить подвластную ему мощь в ход. И вся эта воплощенная в снарядах и низших боевых заклинаниях смерть сейчас обрушилась всего на две цели. Да, большие и прочные! Но ничтожные по сравнению с изрыгающей из всех бойниц огонь громадой. – Их же собьют как пить дать!
– Все в руках Господа нашего, – прогудел из-под надетого на голову шлема отец Федор. Формой тот подозрительно напоминал обычное ведро. И, кажется, когда-то даже имел рога. Только сейчас их спилили. Кроме того, на металле виднелись белые следы, оставшиеся от удаленной надписи угловатым готическим шрифтом. Похоже, свой головной убор священнослужитель, ничуть не сомневаясь, содрал с какого-то крестоносца. Да и ряса
