ружьем и возглавил шествие перемотанных бинтами бойцов. Желающих отлынивать в данный момент среди русских войск не было по одной банальной причине: то, что лежащим по койкам раненым поляки сделают скидку, проходило по разряду абсолютно ненаучной фантастики. И потому для всех и каждого легче было просто не допустить европейцев в отбитую буквально сегодня же крепость, чем расхлебывать последствия проигрыша. Слегка потолкавшись локтями с другими подразделениями и выслушав путаные приказы занятых по самое горло командиров, сборная команда медсанбата отправилась к одной из стрелковых галерей среднего яруса. Достаточно удаленная от земли, она не могла стать первой целью для штурмующих замок с поверхности. Да и от крыши, куда мог высадиться воздушный десант, ее отделяло несколько этажей.
Силы осаждающих расположились от Старого Сокола на расстоянии около двух километров. Три или четыре орудийных батареи вяло поплевывали снарядами в сторону укрепления. Примерно с той же интенсивностью им отвечали из уцелевших пушек замка. Ни с той, ни с другой стороны процесс артиллерийской дуэли результатов пока не принес. Русские маги высоких рангов и их европейские оппоненты либо сбивали снаряды еще на подлете, либо отклоняли их в сторону. В результате разрывы гремели где угодно, но только не рядом с войсковыми позициями. Потом, когда начнется штурм и чародеи окажутся по горло заняты друг другом, эта ситуация изменится… Но до той поры артиллерия лишь впустую жгла свой порох.
Численность и состав польских войск определить было трудно. Всех их скрывала пелена плотного радужного тумана, в котором смутно угадывались лишь очень крупные объекты. Те из них, которые были поменьше и периодически двигались, явно относились к числу тяжелых големов. А самые большие, неуклонно растущие в высоту даже сейчас, являлись не чем иным, как осадными башнями. Собранные из готовых блоков и найденных на месте материалов конструкции несли на себе особые руны, которые придавали обычному дереву и редким металлическим деталям неимоверный запас прочности… На время. Очень короткое. Чары эти совершенствовались веками и тысячелетиями междоусобных европейских войн, но все равно имели срок службы всего в несколько часов, если не минут. А после разрушались вместе с материалом, на который их наносили. Однако за это время развалить осадные башни на части становилось практически невыполнимой задачей. В результате вышедшее из-под рук плотников-ведьмаков деревянное убожество хоть и уступало по универсальности и прочности летучему штурмовому броненосцу, но обходилось куда дешевле. Оно в принципе не могло морально устареть и не требовало каких-либо затрат на амортизацию. И в то же время давало возможность устроить штурм таких мест, куда ножками обычного пехотинца в жизни не заберешься.
– Орудия… Орудий в рабочем состоянии нет. И это хорошо, – решил Андрэ, усаживаясь прямо на ствол небольшой зенитной пушки. Ближе к концу полая металлическая труба блестела неровной линией среза, оставленной… А кто его знает, чем и как оставленной. Судя по состоянию галереи, в ней шли тяжелые бои с применением ручного оружия крупных калибров и боевой магии. Сквозняк проникал через полуосыпавшуюся внешнюю стену, в которой вместо аккуратных бойниц теперь зияла одна большая дыра и несколько маленьких. – Значит, пока я в бой не вступлю, особо в нас палить не будут. Можете спокойно отстреливать тех поляков, которые побегут по штурмовым мосткам.
– Они же крытые будут, – тихонько заметил один из бойцов, подволакивая простреленную навылет ногу. – Не досками, так магическим щитом.
– Не бывает неразрушаемых штук, – фыркнул другой солдат, которому осколком снарядов отчекрыжило на правой руке пару пальцев. К его счастью, указательный, лучше всего подходящий для ковыряния во всяких интересных местах и нажатия на спусковой крючок, вошел в число оставшихся. – Бывает мало боеприпасов.
Конец беседе положил переход осады из пассивной в активную стадию. И первый ход в ней, к полной неожиданности поляков, сделали русские. С неба пошел снег, состоящий, помимо обычных безопасных крупных хлопьев, еще и из очень необычных и крупных снежинок. По полсантиметра каждая, они по степени своей остроты и формы вплотную приближались к японским метательным сюрикенам. И падали сверху вниз на большой скорости и просто в умопомрачающем количестве. Основной удар оказался нацелен, конечно, на неприятеля… Но и внутрь крепости отдельные гостинцы с порывами ветра залетали, угрожая пустить кровь невезучим букашкам, бессильным перед гневом матери-природы.
– Фигня какая-то, – не очень уверенно пробормотал себе под нос некромант, по-прежнему бережно поддерживаемый своими неживыми слугами. – Напрасная трата сил на погодную магию… Уж лучше бы опять грозу какую-нибудь устроили. Молнии бо?льшую часть барьеров пусть и в ослабленном виде, но пробивают.
– Зато такая дрянь быстро истощает площадные щиты, – не согласился с ним Андрэ, которому разыгравшееся вокруг буйство стихии пришлось по душе. – А силы у архимага, сидящего на источнике, не кончатся в ближайшие сутки. Теперь им придется либо все бросать и отходить на безопасное расстояние, либо все бросать и идти на штурм вот прямо щас…
Поляки решили выбрать второй вариант. Маскировочное радужное сияние исчезло, уступив место плавящему ледяные снаряды алому огненному куполу. Из дюжины башен, которые строил враг, десять оказались в достаточно готовом состоянии, чтобы двинуться вперед. Правда, одна из них на фоне своих товарок казалась откровенно коротковатой и не могла дотянуться до жилых ярусов Старого Сокола… Видимо, тем, кто пойдет на штурм через нее, придется учиться лазить по вертикальным стенам, высоко прыгать или летать. Показались на свет и ровные квадратики пехоты, отдельно прикрытые отрядными щитами. По самым приблизительным оценкам Олега, здесь было около семи или восьми тысяч человек. А может, и все десять. Конница, которая также присутствовала здесь в количестве четырех или пяти сотен всадников, отдавала предпочтение индивидуальным барьерам для каждого всадника. Самое интересное заключалось в том, что это были не крылатые гусары. И как они верхом поскачут на штурм вздымающихся ввысь укреплений, было решительно непонятно.
