– А вот гномы нет, – невинно обронил Виллейн. – Я угадал?
Тарнат нахмурился.
– У нас не жадность, а разумное накопительство, на котором стоит и будет стоять мир. Что говорит горгулья?
– Что и гарпия, – сообщил мелкинд, сдвинув плечами. – Вдвоем облетели войско, увидели, где их передвижное стойбище на телегах. Там их семьи. Племя в самом деле прет, глядя только перед собой, в поисках какого-то рая.
– Вперед смотрящие, – сказал Тарнат. – Наверное, это хорошо… Это мы, гномы, все оглядываемся на прошлую славу, прошлые заслуги, прошлое величие… У нас есть чем гордиться! А вот людишкам нечем, потому и прут. Одного не понимаю, почему меня, такого героя, здесь не кормят?
К их разговору прислушивались, поднимались, рассматривали блистающую фигура Тарната, самого рослого из гномов, что и так выше их всех на голову, а в доспехах так вообще нечто легендарное.
Эльфийка помогла встать все еще не привыкшей к сухопутной жизни Селине. Та качнулась на слабых ногах, но тут же вытянулась, как струнка, мол, я вся такая бойкая и полезная, а что качаюсь иногда – так это ничего, деревья тоже качаются.
Горгона и гарпия молча приблизились к мужчинам. Кроткая Эвриала потупила взгляд и едва не пунцовеет, зато Аэлло смотрит прямо, дерзко выпрямив спину со сложенными позади крыльями. Лицо довольное, еще бы, это они с горгоной такие умницы, летали в разведку, подглядывали и подслушивали, что затевает враг.
Гоблин вернулся с другой стороны башни, встал справа от Тарната и беззастенчиво разглядывает, словно прикидывает, за сколько можно продать его добро, а при хорошем раскладе и гнома вместе с ним.
Подошел Лотер, сразу потянул носом.
– От тебя прет жареным мясом так, будто слопал двух целиком зажаренных быков!
– Ну и что? – изумился Тарнат. – Я так устал, пока на эту дурацкую башню карабкался, как толстая жаба по дереву! Устал и проголодался.
Ворг сказал наставительно:
– Провизию нужно беречь.
– Я сам в башню натаскал еды на месяц осады, – напомнил Тарнат. – Я такие вещи не забываю! Или ты тайком все пожрал?
Глава 3
Ночью уже не только Гнур ожидал нападения, но и Теонард на всякий случай попросил загадочного тахаша поглядывать с одной стороны башни, Керкегора с другой, а горгулью, что ночью видит лучше, чем днем, еще и время от времени подниматься в воздух, чтобы заранее заметить, если из лагеря кочевников начнут выходить отряды.
Рассвет застал спящими как защитников башни, так и кочевников, только у тех и других не дремлют часовые. Теперь уже и кочевники страшатся повторения ночной атаки, убрали костры от башни, отодвинулись за линию своих сторожевых постов.
Теонард поднялся рано, в беспокойстве ходил вдоль каменной ограды, похлопывал по краю, словно проверяя стену на прочность, вскоре подошел Лотер, глаза ворга вспыхнули азартом.
– Ну как тут?
– А ты где был ночью?
Лотер ухмыльнулся.
– Кочевники слишком беспечны. Такое из них уже не выбить. А если выбить, получится совсем другой народ.
– Охотился?
– Просто побегал, – сообщил Лотер. – Конечно, пару зверушек задрал по дороге, не всех эти простаки распугали. Там вон за тем холмом их лагерь, женщины и дети тоже там. Горгулья тоже там пару раз пролетела… То ли разведывала, то ли завидовала, что не может вот так же красиво бегать по лесу… Но нас ждет сюрприз.
Теонард насторожился.
– Какой?
– Увидим, – сообщил Лотер, пошел прочь, но остановился, широко зевнул и сказал, не оборачиваясь: – Всю ночь деревья рубили. Но уже не на лестницы.
Виллейн натаскал в центр крыши хвороста, магии хоть и подкопил за это время малость, но все равно упорно стучал огнивом, пока искорки не упали на трут, а оттуда на пучки сухого мха.
Костер разгорелся быстро, амазонки торопливо нарезали мясо мелкими ломтикам, насаживали на прутики и жарили на огне, не дожидаясь углей, передавали сползающимися к огню Хранителям.
Ели все, только банши покачала головой, а на вопросительный взгляд Теонарда ответила равнодушно:
– Из воздуха и солнца беру больше.
– Тебе хорошо, – ответил Теонард с завистью. – В странствиях не нужно думать о запасах.
