Зандр

И пока у него получалось.

Неожиданное и жестокое нападение на рассвете стало страшным ударом: пока сонные падлы вскочили, пока сообразили, что к чему, пока начали кое-как обороняться – банда уменьшилась наполовину. Не все убиты, конечно же, но раненые в Зандре ещё большая обуза, чем мёртвые. Тогда же погиб грузовик, унеся с собой пятерых парней, и тогда же разлетелась станция водяных крыс – от неё осталась лишь истекающая водой цистерна.

– Не уйдём сейчас – все тут поляжем, – панически предупредил Галицара.

Три Пореза угрюмо посмотрел на помощника, потом – на застывшие вдалеке броневики, потом вздрогнул, когда пуля выбила кусочек камня рядом с его головой, и в очередной раз выругался.

– Почему мы не уходим?

– Потому что я хочу убить этого гада!

* * *

«Наш мир умирает. Конвульсии видны всем, и все боятся того, что станет после его смерти. И все приближают его смерть. Страх движет людьми и народами, страх заставляет их быть жестокими, страх превращает в зверей. Они пытаются изгнать страх жестокостью, не понимая, что разрушают и себя, и всё вокруг. Разрушают страхом…»

(Книга Рассвета)

– Тебе не кажется, что это уже слишком?

По тону можно было сделать однозначный вывод: вопрошающему не просто кажется – он уверен в том, что Андрюха вышел за все возможные рамки и не может представить причин, заставляющих Агронома упорствовать. Однако Андрюха сделал вид, что не понимает ни кричащего тона, ни самого вопроса.

– Что именно слишком?

Собеседник хорошо знал уловки Агронома и ответил очень ровно:

– Зачем уделять столько внимания заурядному падальщику? – Степан помолчал. – Честно говоря, я удивлён тем, что ты притащил его в город.

– Нужно было убить его в Зандре? Без суда и следствия? Стать таким же, как все они? – Андрюха покачал головой: – Ни за что.

– Не убить, а расстрелять, и не без суда и следствия, а в тот самый миг, когда Жмых опознал в нём бандита.

– Жмых мог ошибиться.

– Но ведь Три Пореза не отрицает, – прищурился Степан. – Так?

– Так, – признал Агроном. А что ему ещё оставалось?

– Почему же ты его не расстрелял?

– Потому что… потому…

Степан Захаров Кочерга, «мирная» голова Остополя, составляющий прекрасную пару боевому Агроному, был старым, верным и очень близким другом Андрюхи, можно сказать – названым братом, и потому мог позволить себе в разговоре абсолютно любой тон. Но не позволял, потому что уважал. И сейчас Захаров выражал не недовольство, а искреннее недоумение, поскольку для Степана, как для любого нормального обитателя Зандра, жизнь падальщика, а уж тем более – жизнь главаря падальщиков, – означала смерть.

«Падла должен сдохнуть». Эту аксиому люди усвоили крепко, так уж получилось. И Агроном, в принципе, не имел ничего против, регулярно претворяя этот лозунг в жизнь, точнее, опять же – в смерть.

Но не сегодня.

– В историю Флегетона мне верится больше, чем в рассказ Цунюка, – поморщился Андрюха.

– Кролика мы знаем три года, – напомнил Кочерга.

– И знаем, что он легко мог решиться убить апостола, чтобы завладеть ЗСК, – хмыкнул Агроном.

– Мог.

– Вот именно.

– Но Кролик – мог, а твой якобы апостол даже не скрывает, что он – падальщик, – перешёл в наступление Степан. – Он открыто признал себя убийцей, мародёром и грабителем.

– А ведь это странно, не так ли? – заметил Андрюха. – По идее, он должен был отнекиваться до последнего.

– Жмых его опознал.

– На основании трёх старых шрамов, о которых Жмых только слышал и никогда не видел.

– Три Пореза – известный бандит.

– Мало ли у кого могло оказаться три полосы на шее?