штуку, которая создаёт ударную волну. Вот только она и сама отлетела в противоположном направлении. Что-то расшвыряло нас обоих.
Пёс?
А ты подумай.
Болонка и впрямь выглядит разъярённой. Она подалась вперёд всем своим крошечным тельцем, крошечный хвост замер, крошечные мускулы напряглись, крошечные розовые дёсны обнажены – но так выглядит любая собака, готовая атаковать. А вот утробный рык, сотрясающий стены, и лапы, из-под которых летят куски асфальта, уже немного напрягают.
Пёс действительно трансформируется, но не так стремительно, как Гум или Горголла. Во что бы он в итоге ни превратился – в этом милом уютном квартале ему не место. Пёс поворачивается ко мне, и я достаю свою сверкающую УРА.
– Леди, закройте глаза. Я серьёзно!
Гм. А ведь если она достаточно долго не будет их открывать, я успею превратить Бенни в розовую слизь, телепортнуться в зоомагазин, купить ещё одну болонку, и можно надеяться, что старушка не заметит разницы.
Собачонка уже бежит ко мне, и я нажимаю кнопку. И… ничего не происходит. Вообще ничего. Ничегошеньки. УРА не стреляет. Чёртов пёс трансформируется так медленно, что сенсор его не распознаёт.
– Тяв!!!
Бенни бьёт меня в грудь неожиданно крепким лбом (как там вообще мозг помещается, внутри этого черепа?). Три ребра с хрустом ломаются и вонзаются в лёгкие. Я раскидываю
Где-то просыпается ребёнок и начинает кричать. Где-то женщина, не переносящая громких звуков, жалеет, что не включила свой генератор белого шума. Где-то автовладелец скоро будет недоумевать, что же случилось с его мерседесом.
Ну а мне надо разобраться с тем, что у меня перед носом.
– Забудьте, что я сказал, леди, не надо закрывать глаза. С открытыми глазами легче бежать!
Но она меня не слушает. Она хватается за сердце и кричит:
– О боже!
О нет, она падает!
Глава 12
ПЕНСИОНЕРКА на грани инфаркта, мальтийская болонка, медленно превращающаяся в злобное чудище…
Кто-то должен что-то сделать!
– Умри!
Пёс косится на меня из-под чёлки своими угольно-чёрными глазками с пожелтевшими белками.
– Умри, чтоб тебя! Умри!
Не хочет. Не хочет умирать.
Я хватаю кусок упавшего фонарного столба и зашвыриваю подальше:
– Апорт!
Бежать за куском столба Бенни тоже не хочет. Он вообще не настроен играть.
Щенок выпячивает грудь. В ней клокочет первобытная сила, древняя и вечно молодая, – та самая, которая пробудила первых живых существ от мирного сна в склизком первичном бульоне и ввергла в ревущую пучину бытия. Повинуясь властному зову этой силы, пушистая мальтийская болонка идёт прямо на меня.
– Стоять! Стоять!
Это скорее мольба, чем команда. Но даже если какая-то мораль и существует, не только в наших головах, но и на вселенском уровне, прямо сейчас это не имеет никакого значения. В эту страшную минуту победа остаётся за злой собакой.
И что ты теперь будешь делать?
Пока не знаю. Но, кажется, я в ударе.
– Плохой пёсик! Плохой!
Пространство между мальтийской болонкой и болтливым наёмником неумолимо сокращается. Неостановимый пёс сталкивается с непоколебимым Уэйдом. Он кусает меня – р-р-р! Я кусаю его – а-р-р! Надо признать, жареная курочка будет повкуснее. Пёс выплёвывает кровавый шматок Уилсона. Я выплёвываю
