Голос обволакивал, был таким бархатным и тягучим, с какой-то заманчивой ленцой. Я обернулась и увидела совсем девушку, хотя голос был глубокий, грудной. Волосы у госпожи ди Рив были примечательные, полосатые. Одна прядь каштановая, а другая рыжая. Этим она всегда выделялась среди остальных женщин.
– Рея, – проревело снова в кабинете так, будто само мое имя – уже обвинение.
Госпожа ди Рив внимательно меня осмотрела, ненадолго задержав взгляд на сапогах, оберегаемых мной, а потом тем же спокойным мягким голосом произнесла:
– Хорошая девушка, зря ты так рычишь.
Госпожа ди Рив присела на стул. В ее мягкой манере говорить и двигаться сквозило что-то кошачье. Казалось, что не женщина перед тобой, а огромная ласковая кошка. Только мягкость эта была обманчивой, за ней скрывалась сильная личность с острыми коготками.
По Академии ходили слухи, что госпожа ди Рив, пока здесь училась, раскрыла заговор против короля и арестовала главную преступницу, а потом самолично допрашивала. Вроде с нашим директором тогда и познакомилась. Что из этих слухов правда, а что вымысел – никто сказать не мог. Только глядя на госпожу ди Рив, трудно было поверить, что эта светская львица могла участвовать в расследовании.
Ее изображения на королевских балах часто попадали в столичные газеты, потому что внешность жены директора была очень необычной. Наши король с королевой благосклонно относились к госпоже ди Рив, и все слухи казались лишь вымыслом. Но про острые коготки я себе напоминала постоянно, чтобы случайно в них не попасть.
Кажется, сегодня был тот самый случай, когда кошка поймала птичку. Глаза госпожи ди Рив горели огнем и внимательно меня изучали. При этом холодный взгляд был взглядом хищника, оценивающего добычу. Инстинкт самосохранения выл об опасности.
– Эта «хорошая девушка», как ты выразилась, вызвала чародеев к сапогам в почтовой карете, посчитав, что в них находится труп! – снова взревел возмущенный директор.
Я его понимала. Кажется, я уже протерла плешь на директорском ковре. Учимся мы в основном не летом, вода и грязь с моих ботинок постоянно оседала на ковер, а подошва подминала под себя ворс. В общем, место свое я знала с точностью до миллиметра.
– Да? – оживилась госпожа ди Рив, и хищные нотки стали слышнее в голосе. – А там был труп?
– Только сапоги! – обвиняюще вскричал директор.
– Это их мы наблюдаем? – вкрадчиво спросила его жена.
Вопрос был задан мне, госпожа ди Рив каким-то образом исключила господина директора из нашего разговора. Непонятно, как она это сделала, но директор в кабинете больше не ощущался. Были только мы вдвоем и вокруг нас голубая магия, ее я хорошо чувствовала.
– Их, – как-то очень словоохотливо тут же ответила я.
– Зачем они тебе? – мягко спросила госпожа ди Рив.
Я понимала, что нельзя отвечать, надо сопротивляться, да только почему-то захотелось сказать всю правду. Вон, какие глаза, всю подноготную вытрясут!
– Чтобы мужа найти! – ответила я очень откровенно.
– Так замуж хочется? – поразилась госпожа ди Рив, и огонь азарта в ее глазах стал гаснуть.
Видимо, решила, что перед ней ретивая провинциалка, страстно желающая заполучить себе в мужья столичного щеголя, чьи модные сапоги прижимала сейчас к груди. Если посмотреть на меня со стороны, то вполне могло так показаться. В логике мне все же не откажешь, а потому я лишь честно ответила на поставленный вопрос.
– Уже!
– Что уже? – спросила госпожа ди Рив, начиная терять ко мне интерес.
– Уже замуж вышла, только не знаю за кого, – вторую часть предложения я едва слышно пробурчала себе под нос.
– Что значит «не знаю за кого»? – невероятно быстрым скользящим движением жена директора оказалась передо мной, ее глаза смотрели прямо в душу.
Жуткий взгляд светился синей магией и заставлял честно отвечать на вопросы.
– Потому что не знаю. И очень хочу мужа своего найти, чтобы развестись! – я прижала сапоги еще крепче к груди.
– А вот с этого места поподробнее, – снова обволокло меня мягким кошачьим голосом.
И я как на духу, словно своей сестре Лане, стала рассказывать про замужество мое случайное. Про то, что всех примет того мужчины – вот эти франтовские сапоги с квадратными пряжками и плащ фиолетовый. А еще про то, что спала в почтовой карете после свадьбы сестры и сапоги потом под лавкой заметила. В полумраке ничего, кроме них, видно не было, а потому подумала, что труп там лежит.
Глаза жены директора светились синим и не отпускали, заставляли говорить правду, не увиливая от ответов. Да мне самой так спокойней было, хоть выговорилась. Закончив свой красочный рассказ – про «на куски порезал» тоже упомянула, – я доверчиво уставилась в глаза госпожи ди Рив.
Жена директора еще некоторое время смотрела на меня внимательно, а потом синева вокруг погасла. Женщина с кошачьей грацией вернулась обратно
