Услышав голоса поддержки, я растерянно оглянулась. Вокруг нас стояли люди, ожидающие отправления почтовой кареты. Женщины смотрели с азартом и сочувственно, мужчины хитро посмеивались, не встревая в рассуждения своих спутниц.
«Только не в Храм», – мелькнула перепуганная мысль. Мне второго замужества, когда магия жгла руки, вполне хватило.
– А мы только оттуда, – широко улыбнулся всем любопытным вокруг полуоборотень.
– Вот! Молодец мужик! С первых же минут показывает, кто хозяин в семье!
– Правильно! Ты ей допрос устрой, с кем она еще встречалась!
– Молодожены! – радостно воскликнули женские голоса.
– Это надо обмыть! – поддержали мужчины.
Я попыталась возразить, но куратор сильно прижал меня спиной к своей груди, обнял, наклонился к уху и шепнул:
– Хочешь им объяснять, с кем целовалась на звездном небе и почему?
Я мотнула головой, чудом не заехав макушкой в подбородок Шортану, полуоборотень вовремя успел отстраниться.
– Тогда улыбаемся и спокойно со всем соглашаемся, садимся в карету и едем в столицу, – тихо прошептал мне мужчина в то же ухо.
Я судорожно кивнула, но улыбнуться не забыла.
– Вот и помирились, – вздохнула полноватая женщина, сложив руки на груди.
– Так дело молодое, добровольное. Сейчас поссорились, зато потом слаще мириться будет, – толкнул в бок сердечную женщину стоящий рядом мужчина. – Помнишь, как мы с тобой? Ух, ураган будто пронесся, а потом как целовались?
– Ой, ну тебя, – отмахнулась женщина и зарделась.
Хотя, может быть, во всем виноват крепчавший мороз. Лошади фыркали, поглядывали на задерживающихся пассажиров, непонятно что с таким жаром обсуждающих, и переминались с ноги на ногу, готовые отправиться в путь.
– Что вы тут топчетесь? Почему еще не расселись? – врезался в пересуды строгий голос.
Мужик был одет теплее всех остальных, смотрел грозно и вид имел командирский.
– Молодожены у нас, – кто-то из толпы радостно сообщил кучеру.
– Которые? – он оглядел пассажиров и остановил взгляд на нас. – Слушай сюда! От кареты не отходить и не теряться. Обниматься можно только на постоялом дворе, и чтоб без поцелуев тут!
Приказы отдавались так, что ослушаться было невозможно.
– Я даже не собираюсь! – с готовностью отозвалась я.
– Я вообще-то ему говорю, – зыркнул на куратора кучер. – Ты меня понял? Отстанешь от кареты, сам дорогу будешь искать.
– Да не будем мы целоваться! – возмутилась я, стараясь выпутаться из крепких объятий Шортана.
– Все так говорят, – махнул на нас мужик рукой с зажатым кнутом, – а потом только эти парочки и вылавливаем на постоялых дворах. То в комнате закрылись, то на сеновале макушки виднеются.
Последние слова кучер договаривал, направляясь к козлам.
– Так дело молодое, добровольное! – весело прокомментировал тот же мужчина, что делал намеки своей жене.
– Потому и предупреждаю! Метель надвигается. Вы еще не сели? – грозно рыкнул на всех нас кучер, и в узких дверцах кареты образовались суета и давка.
Как-то неожиданно все забыли, что мы молодожены, и старались залезть первыми, отпихивая нас в сторону. Но мы все же заняли свои места, протянув деньги за проезд хозяину постоялого двора. Мужчина меня узнал. Еще бы, я, наверное, запомнилась всем, кто тогда присутствовал при обыске кареты с сапогами.
Город давно остался позади. Пассажиры успели рассовать под лавки свои котомки, корзинки, свертки, попутно поругиваясь, поделили свободные места, после этого познакомились, пожелали друг другу доброго пути. И долго сидели молча, лишь иногда покрякивая на выбоинах, которые даже на заметенной дороге имелись.
Снежный день катился вместе с нами, только направления у нас были разными. Он старался закончиться, а мы – доехать до столицы, где каждого ждали дела.
Прогноз кучера про метель не оправдался. Снег все же пошел, но он был тихий, обволакивающий. Через окно кареты косо летящие пушистые хлопья смотрелись очень нарядно.
– Снег все идет и идет, – буркнула какая-то женщина, – совсем дорогу завалит.
Ее угрюмый тон испортил мне настроение. Мне как раз очень нравилось, что идет снег, в душе поселилось ощущение праздника, а тут вдруг… Я хмуро посмотрела на женщину.
– Ну что вы! Посмотрите, какая красота! – воодушевленно ответил ей господин Шортан. – Это не метель, которая колючей крупой засыпает едва заметную дорогу, а красивые, пушистые снежинки. Летом мы дуем на одуванчики, вспоминая об этом чуде природы, тоскуя о нем.
