могла знать, что он взорвется и подожжет и стол, и билеты? Кураторы успели поставить щиты на себя, то есть те, кто владел магией, а так как господин Шортан ею не владел, то его одежда вспыхнула вместе со всем остальным.
Огненный шар был не очень мощный, а потому сгорела лишь документация приемной комиссии и… мантия господина Шортана, точнее, ее верхняя часть, а так как нижней части держаться было не на чем, то она соскользнула, когда куратор подскочил от возмущения. И он остался перед всеми в одном исподнем. Кстати, я тогда заметила, что расцветочка такая веселенькая – зеленое поле и собачки серые бегают. Это я потом узнала, что куратор – волк. Естественно, я кинулась тушить все, что горело, добавляя огоньку по ходу дела.
– Девушка просто поразила всю комиссию своим огненным темпераментом, – обтекаемо обрисовал ту ситуацию учитель.
Вот что значит несколько лет преподавания! Даже сейчас нашел нужные слова, чтобы выразить пережитые тогда эмоции. Я бы так никогда не смогла!
В тот момент я была уверена, что меня сейчас пинками из Академии погонят, еще и приговаривать будут: «Будешь знать, как кураторов поджигать!» – а потому старалась и тушила мое же собственное пламя.
– Девушка! Девушка! – слышалось со всех сторон, потому что я тут тушила, а там поджигала.
– Окно! Откройте кто-нибудь окно! – попросил женский голос.
Естественно, первой к окну подбежала я. Магическое пламя выбило не только раму, но и стекло, вставленное в дерево, оплавило.
– Пожар! Пожар! – заорал сторож и засвистел в свисток, собаки начали заполошно лаять.
Тревога поднялась на всю Академию.
– Девушка, как ваше имя?! – прогремело надо мной.
Услышав командирский голос, я присела со страху.
– Рея Варас, – едва слышно булькнула в ответ.
– Рея Варас, прекратите разрушать Академию и ничего!.. Слышите? Ничего! Не делайте! Отойдите вон в тот угол и стойте смирно, пока мы будем тушить все после вас.
Ослушаться такого грозного окрика я не могла.
Маги, понявшие, что я больше ничего не добавлю к уже сотворенному, очень быстро затушили магический огонь и дали отбой сторожу, который успел закинуть пожарный шлаг в окно, не надеясь на учителей, и повернул вентиль, обдав комиссию струей ржавой ледяной воды. А какая еще может быть в пожарных бочках, наполнявшихся раз в три месяца?
Я грустно смотрела на мокрых магов, они сердито поглядывали на меня. Но они все равно считали себя в выигрыше по сравнению с господином Шортаном, который, в одних симпатичных таких трусах, пытался придумать, чем прикрыться. Дело в том, что всю материю, включая занавески, скатерть и прочее, я успела спалить. Но идти осенью по городу в таком виде ему не хотелось. Вопрос был решен, когда куратор обернулся волком и уселся на стол, подпаленный, но сухой, в отличие от пола, где хлюпали жижа и сажа. Чистоплотный зверь, ничего не скажешь.
Именно тогда в моей душе навсегда поселился священный ужас перед раздетым мною, а потом обратившимся в волка куратором Шортаном. Мне всегда казалось, что после очередной моей неудачи он обернется серым волком и съест непутевую студентку… Чтоб больше не мучиться с ней.
– Вы меня выгоняете? – обреченно спросила я приемную комиссию.
По лицам магов я поняла, что самое горячее их желание – не видеть меня больше никогда!
– Нет, почему же? – послышался совершенно нелогичный ответ строгого мужчины, оказавшегося впоследствии директором многострадальной Академии королевских чародеев. – Тебя без знаний отпускать опасно. Так что ты принята, и мы возьмемся за тебя особо! Люк, присмотри за ней. Рея Варас будет на твоем курсе. Девушка способная, но оставлять ее без присмотра нельзя!
Так меня приняли в Академию королевских чародеев. А потом я влюбилась в Дариса, и начались все эти неприятности с магическим поединком.
– Это правда? – с придыханием спросила меня любопытная девочка.
Я испуганно оглянулась на заинтересованные лица попутчиков. Что правда? Она о чем? Погрузившись в воспоминания, я напрочь отключилась от реальности и сейчас не понимала, что должна подтвердить. Посмотрела на куратора и поймала взгляд с хитринкой. Это что он там обо мне такое рассказал?
– Нет! – решила я внести ясность. – Он меня сам поцеловал. А я совсем не собиралась!
Народ ахнул. В глазах куратора блеснуло осуждение, мужчина быстро ко мне наклонился, даже сообразить не успела зачем, и поцеловал, крепко обхватив рукой за талию. Особо сопротивляться я не могла, нас же считали женихом и невестой, но ладонями уперлась ему в грудь и попыталась незаметно отпихнуть очень активного выражающего свои чувства «жениха».
Поцелуй, конечно, был нежным и приятным, но кроме неловкости и знакомого чувства, что я опять сотворила что-то не то, не вызывал. Вот спрашивается, с чего вдруг мне сейчас целоваться с собственным учителем? Тем более я только что вспоминала, как спалила на нем всю одежду на вступительных экзаменах!
– Прекратите целоваться, – возмущенно прошептала я ему, едва он освободил мои губы.
