– Нет, ну что ты, – смущенно обернулась, чувствуя, как предательски заалели щеки при виде молодого человека, вкус губ которого до сих пор ощущала.
– Разумная мысль, – неожиданно согласился Броссар. – Ты переболел, у тебя теперь есть иммунитет.
– Он лишь недавно поправился. Ему нельзя, он вновь заболеет, – запротестовала я.
– Будет соблюдать те же меры предосторожности, что и мы, и с ним все будет в порядке. Пара лишних рук не помешает, – отметая мои возражения, заявил мой наставник.
Броссар уверенным шагом прошел по деревянным мосткам, даже не обернувшись, чтобы проверить, идем ли мы следом. Я с тоской бросила еще один взгляд на дом, понимая, что в ближайшую ночь вряд ли удастся нормально поспать. Затем поторопилась за обоими мужчинами, при взгляде на одного из которых щеки сами собой начинали теплеть.
Вот что он такого сделал? Просто поцеловал, сказал о своих чувствах, а я теперь теряюсь от малейшего взгляда его черных глаз. Сердце замирало и пропускало пару ударов, едва он касался моей руки.
– Это точно черная хмарь? – спросила, надеясь, что это лишь слухи.
– Точно. Они зажгли костры на окраине деревни, предупреждая и зовя на помощь, – хмуро ответил Николас.
Желтозубый красавчик ожидал у коляски губернатора, пояснив, что именно мэтр Гротт отрядил его к нам.
– Проезжающие мимо крестьяне заметили и привезли весть в Арт. Теперь здесь паника, горожане пакуют вещи и торопятся уехать подальше из города, – продолжил рассказ Николас.
Он сидел на козлах, правя Лапушкой. Броссар и Кристоф расположились по обе стороны от меня, изрядно потеснив. И если против соседства Кристофа я ничего не имела, наоборот, наслаждалась тем, что мы можем еще хоть немного побыть настолько близко, то от ворожея постаралась отодвинуться как можно дальше, тем самым сокращая расстояние с другим попутчиком.
– Паника, – прокомментировал Броссар слова Николаса.
– Так что танцев в эти выходные не будет, – цокнул языком наш кучер, затем обернулся ко мне и вздохнул: – Клер, придется отложить наше свидание.
Я чуть не поперхнулась от таких слов.
– Кстати, Клер, как называется девушка, которая сегодня с одним, завтра с другим? – насмешливо спросил Броссар.
Я не нашлась, что ответить, и сердито засопела.
– Вертихвостка, – кинул через плечо Николас.
Бросила поспешный взгляд на Кристофа, он поймал мою руку и накрыл своей.
Черные столбы дыма заметили издалека. Они поднимались ввысь, создавая ощущение удушливости. Жар летнего солнца и так раскалял практически ничем не прикрытую землю, а наличие костров еще сильнее заставляло ощущать знойный день. Невольно задышала чаще, вдыхая горячий воздух, в котором уже отчетливо чувствовался запах гари.
Обычно мне нравилось сидеть зимними вечерами у камина, ощущая запах горящих поленьев, но сейчас все было иначе. Тревога, боль, тлен и смерть носились в черных клубах.
С кончиков пальцев Броссара сорвались серебристые лепестки сообщения. Я уже догадалась, что он, едва удостоверился в опасности, сообщил обо всем королевскому судье. Мэтр Одилон уехал в Дубье еще до того, как в Арт пришло сообщение о черной хмари. После того как весть дойдет до слуг закона, сюда сразу же направят отряд для зачистки территории. С умершими и их имуществом никто церемониться не будет. Все предадут огню, выжигая местность дотла, чтобы зараза не перекинулась на другие селения. Мы же будем бороться с болезнью, осматривая каждого живого и стараясь спасти.
– Мэтр Броссар, – тихо спросила, вспомнив о важном, – а как здесь можно защититься?
Ведь в комнате, где находился Кристоф, очищались и воздух, и вода, которой омывалось тело больного, и наша одежда. А как будет здесь, на открытом пространстве?
– Только с помощью здравого смысла, – спокойно ответил наставник.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась я.
– Простейшие меры предосторожности никто не отменял. На очищающие заклинания рассчитывать можно и применять их обязательно, но следует соблюдать осторожность. Споласкивать руки после каждого контакта, чтобы не распространять болезнь при осмотре следующего пациента и не заболеть самой. Дышать исключительно через маску, установив на нее защитное заклинание. И, когда закончим, всю одежду придется сжечь, – окончанием своей речи Броссар добил меня окончательно.
– Как это сжечь? – опешила я. – На мне выходное платье!
– Ты сама сказала, что готова выезжать. – Уголок его рта дернулся, словно он изо всех сил старался сдержаться и не рассмеяться над выражением детской обиды на моем лице.
Мне же хотелось плакать. Платье было из последней коллекции летних новинок, я его специально заказывала в конце весны по каталогу. И вот теперь
