быть, чтоб все красивые девки подряд – шпионки да авантюристки.
– Прошу вас потанцевать со мной, дорогая Ядвига.
– О, ваше величество…
– Дайте вашу руку, милая…
Вновь грянул оркестр. Не столь уж и большой – две мандолины, скрипки, флейты. Еще барабан и бубны. Музыканты играли слаженно и громко, Магнус улыбался, галантно поддерживая партнершу за талию. Юной красавице очень шло приталенное французское платье, весьма модное – цвета морской волны, с фижмами и кринолином. Широкая юбка, тугой корсет, стягивающий грудь… наверное, ничуть не менее тугую, даже под платьем выглядевшую весьма аппетитно.
Раз, два, три, раз, два, три – старательно кружились пары.
А потом начали играть в «ручеек», веселились, пили вино… Этот первый весенний бал запомнился в Аренебурге многим. Наверное, здесь, в монашеской трапезной, в давние времена редко звучал столь радостный и беззаботный смех.
– Какие у вас чудные глаза, милая Ядвига. Осмелюсь спросить – вы кто по национальности? Немка? Датчанка?
– Я живу в Лифляндии. А сюда приехала навестить могилы родственников.
– Ага, ага, понимаю. Что ж, долг памяти – это наш долг.
– Наша семья когда-то жила здесь, еще при ордене. А затем переехали… Ах, ваше величество, вы так прекрасно танцуете! Прямо ураган. У меня даже голова закружилась, да-да.
– Вы себя плохо чувствуете? – встревоженно осведомился король.
– Не сказала бы, что плохо, – пухлые губки растянулись в легкой улыбке. – Просто немного устала и, знаете, хотелось бы чуть-чуть отдохнуть. Мой покойный муж вовсе не был любителем танцев…
– Покойный муж?
– Да-да, мой король. Я вдова. И овдовела недавно.
– А муж…
– Он был рыцарь. Умер от чумы.
– Ах да, чума, – Магнус скорбно качнул головой. – Сколько людей она унесла. И здесь, в Ливонии… и в Русин.
– В Русин? – в прекрасных голубых глазках вспыхнул недюжинный интерес. – Я там никогда не была. Но кое-что слышала… хотелось бы больше.
– О, я вам многое могу рассказать.
– Была бы счастлива услышать… Ваше величество! – девушка вдруг понизила голос и оглянулась по сторонам. – Здесь слишком людно, но в замке, я знаю, есть черный ход… Я бы пришла… чуть позже… вы бы мне рассказали. К тому же и у меня есть о чем вам поведать.
– Вот как? – с надеждой вскинул глаза король. – Буду вас ждать. А пока… позвольте проводить до ворот.
Эта юная девочка, вдовица, явно напрашивалась. Ну, а почему бы и нет? В конце концов, ее тоже можно было понять. Ханжеские времена – ханжеские нравы, ханжеская мораль. Как в Советском Союзе, примерно так. А сексуальное желание никто не отменял, никакой проповедник – ни лютеранин, ни католик, ни прочие… Как пелось в какой-то старой песне, если надо причину – то это причина… Ах, черт побери, как же обворожительна! Локоны, голубые глаза, чудные загнутые ресницы… И губки… Эти припухлые губки – они сводили Леонида с ума.
Арцыбашев едва дождался окончания бала. Лично попрощался с гостями, проводил… точнее сказать, выпроводил. А когда зал опустел, быстро подозвал Петера.
– Ты знаешь здесь черный ход?
– Да, мой король.
– Встретишь там одну даму… тайно проведешь ко мне. Смотри только, чтоб никто…
– Исполню все в точности, ваше величество! – юноша скромно опустил глаза. – Не извольте сомневаться.
А Магнус и не сомневался в преданности своего юного слуги. Слава богу, имел уже случай убедиться, и не один. Вот и сейчас можно было не сомневаться в том, что Петер сделает все как надо.
Ах, насколько же хороша! В томительном нетерпении Арцыбашев прохаживался по опочивальне, вздыхал, покусывал губы, выглядывал в окна – непонятно зачем. Скорей бы она уже пришла, скорей бы! А вдруг – не придет? Вдруг да что-нибудь…
Чу! Тихие шаги застыли прямо напротив дверей. Легкий стук…
– Мой король, к вам…
– Заводи! Прошу вас, милая Ядвига… Вы хотели послушать новости из Московии?
– Очень на это надеюсь, ваше величество!
– Тсс! Не так громко… вот, присаживайтесь. Не угодно ли выпить вина?
В тяжелых бронзовых канделябрах на резном столе горели свечи. Хорошие свечи из доброго русского воска. И горели они ярко, пожалуй,
