слишком уж ярко.
– Посреди Москвы стоит императорский замок, называется он – Кремль, – склонившись над столом, молодой человек, якобы невзначай, затушил пару свечей. – Выстроен он из красного кирпича итальянским мастером. Если вы, милая Ядвига, когда-нибудь бывали в Милане или Вероне, то…
– Я бывала в Милане, – тихо заметила гостья. – Когда еще был жив батюшка, мы ездили паломниками в Рим.
– Ах, вы католичка?
– Это вас смущает?
– Ничуть! Для меня все равны. Все мои подданные…
– Расскажите еще! – порывистым движением Ядвига схватила короля за руку. – Пожалуйста. Мне так интересно все.
В голубых глазах отразились горящие свечи. Облизал пухлые губки розовый язычок.
– В Кремле совсем недавно выстроен чудесной красоты собор – Василия Блаженного, он такой… Еще вина?
– Да-да, пожалуй. Ах, какое терпкое…
Пододвинув стул, Арцыбашев уселся совсем рядом с гостьей и снова наполнил бокалы:
– Знаете, в Московии есть чудесный обычай, перенятый, кстати, от немцев – пить на брудершафт. Знаете, это когда еще недостаточно знакомые между собой люди желают стать поближе… пьют и целуют друг друга в губы. Позвольте, я вам покажу, как…
– О, да… да… да…
Губы галантного хозяина и гостьи слились в долгом затяжном поцелуе, оказавшемся вовсе не таким невинным, как можно было бы заключить, исходя из религиозных убеждений Ядвиги фон Оффенбах.
– Ах, ваше величество… – переведя дух, девушка похлопала ресницами и томно обмахнулась ладонью. – У вас здесь так жарко…
– Велю открыть окно.
– Нет-нет. Я люблю тепло. Лучше ослабьте шнуровку на моем платье… вот здесь, сзади…
Встав, Ядвига повернулась спиной. Леонид подошел ближе и, сглотнув слюну, потянул за ленты, поддавшиеся неожиданно легко и быстро, так что обнажилась спина и плечи. На левом плечике дамы виднелась небольшая коричневая родинка… Магнус не удержался и накрыл ее губами… а затем стал покрывать поцелуями нежную девичью шейку. Ядвига не говорила больше ничего. Лишь томно дышала. Погладив девушку по спине, молодой человек запустил руку под платье, ощутив шелковистый теплый животик… и тугую грудь с крупными твердеющими сосками… Еще миг, и платье скользнуло на пол. Обнаженная гостья повернулась и с лукавым взором протянула руки:
– Обними же меня, мой король…
Уговаривать Арцыбашева было не надо! Обняв девушку, он принялся целовать ее со всей страстью, гладить стройные бедра, живот, грудь… А потом, подняв красавицу на руки, отнес на ложе…
– Ах, мой милый король, – отдыхая от любовных ласк, Ядвига перевернулась на животик. – Как это было чудесно. Нет, в самом деле…
– Ты красивая…
– Может быть…
– Никаких «может быть»! Красивая. Очень! Это я тебе говорю – твой король.
– Ваше величество! Вы обещали мне показать какие-то диковины. Помните?
– Диковины? Что ж, обещал – покажу… Чуть позже… А сейчас… иди-ка сюда, милая Ядвига, иди…
И снова томные вздохи и сплетенные тела, и уносящийся к небу любовный пыл, такой, без какого просто нет жизни.
– Какая твердая у тебя грудь! Вот я ее сейчас поцелую…
– Ах, мой король… Ах…
Они миловались почти до утра, и лишь потом Арцыбашев все же показал любвеобильной гостье «диковины» – наручные часы, блокнот, зажигалку… Пистолетом же – тем самым ТТ – однако не похвастал, хватило благоразумия.
– Какие интересные вещицы! – свистящим шепотом восторгалась Ядвига.
Леонид спрятал усмешку – эта раскрепощенная девчонка казалась ему сейчас куда интересней!
– Я вот что хотела сказать… У меня здесь, на Эзеле, родовая мыза… старая уже, заброшенная, там никто не живет. Так вот – там кое-что подобное было! Я помню, видела в детстве вот это… – она указала на зажигалку. – И вот такие же странные маленькие часы… и там еще много было всего.
– Что ж вы не забрали все при переезде? – насторожился Магнус.
Вдовушка улыбнулась:
– Да кому нужен старый бесполезный хлам! Часы ведь давно уже не шли…
– А что там еще было?
– Я ж говорю – много чего…
– И вот такое?
